|
|
О, если бы вы несколько были снисходительны к моему неразумию! Но вы и снисходите ко мне.
Намереваясь начать речь о своих собственных похвалах, он сделал много оговорок, избегая того, что есть оскорбительного для других в собственных похвалах. К этому побудила его необходимость и опасение, чтобы не послужило во вред учеников, если самого его станут презирать, а лжеапостолов считать людьми, имеющими какое-то значение. Ибо и для весьма непонятливых ясно, что он пришел сюда по настоятельной нужде и ради пользы своих учеников. Ибо каким образом стал бы без надобности хвалиться самим собой тот, кто помнил прежние заблуждения, от которых он избавился чрез крещение, кто признавал себя недостойным апостольского звания? Итак, он говорит: о, если бы вы несколько были снисходительны к моему неразумию! а вы очень снисходите. Ибо я убежден, что вы любите меня и во всем снисходите мне.
Ибо я ревную о вас ревностью Божиею.
Не сказал: люблю, но, чтобы выразить гораздо сильнее: ревную. Ибо ревность является у людей пламенно любящих. Потом, чтобы не подумали, что он ревнует о них по каким-либо человеческим побуждениям, ради денег или славы, присовокупляет: ревностью Божиею; ибо сказано, что и Бог ревнует, чрезмерно возлюбив нас, не для того, чтобы получить какую-либо выгоду, но чтобы спасти нас, приведя в общение и единение с Собой. Такова, говорит, и моя к вам ревность, она проистекает не из того, чтобы мне получить прибыль, но чтобы вы не погибли.
Потому что я обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою.
Я обручил вас, говорит Христу. Итак, за Него ревную, а не за себя самого. Ибо я не муж, а друг жениха. Смотрите же, он не сказал: я ваш учитель, и потому вы должны держаться меня, но их поставил на место невесты, а себя на место друга жениха, придавая им более значения. Нечто дивное он приписал Церкви; ибо в мире после брака не остаются девами, а здесь и не бывшие прежде девами — после сего брака становятся девами. Таким образом, вся Церковь есть дева. Ибо Павел говорит это всем, и мужьям и женам. Что же он обещал в приданое? Царство Небесное. Подобное сему было у Авраама, когда он послал раба, чтобы тот сосватал сыну невесту единоплеменную ( Быт.24:4). Ибо и здесь Бог послал служителей Своих, пророков, чтобы обручить Церковь Сыну Своему Христу, как, например Давида, который говорит: слыши, дщерь, и смотри, и приклони ухо твое ( Пс.44:11), и апостолов, например, Павла, который говорит: мы посланы именем Христовым. Итак, настоящее время есть время обручения, будущее же время брака, когда раздастся голос: вот, жених идет ( Мф.25:6).
Но боюсь, чтобы, как змий хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе.
Ибо, хотя погибаете вы, но боюсь я. Не открывает: вы будете повреждены, хотя они были уже повреждены, но выразил это неопределенно: боюсь, чтобы ваши умы не повредились. Ибо и тот обольстил обещанием лучшего; и лжеапостолы, восхваляя себя и говоря вам нечто великое, прельщают своею хитростью. Но как ни хитрость змия, ни простота Евы не были достаточны для ее прощения, так и вам оно не будет на этом основании даровано. Не сказал же, что Адам был прельщен, чтобы показать, что прельщаться свойственно женщинам. И не сказал: чтобы вы не прельстились, но: чтобы ваши умы не повредились (по-славянски: не растлились), употребив образ растления; ибо слово растление употребляется по отношению к девам. Чтобы не повредились, уклонившись от простоты во Христе. То есть чтобы вы не прельстились вследствие своей простоты. Некоторые толкуют так: чтобы вы не уклонились от простой веры в жестокость внешних (неверующих), ибо это составляет величайшее растление.
Ибо если бы кто, придя, начал проповедовать другого Иисуса, которого мы не проповедовали, или если бы вы получили иного Духа, которого не получили, или иное благовестие, которого не принимали, — то вы были бы очень снисходительны к тому.
Что ты говоришь, Павел? В Послании к Галатам ты писал: если кто благовестит вам кроме того, что вы приняли, анафема да будет ( Гал.1:8), как же ты теперь говоришь, что если бы они проповедовали другого Иисуса, то уместно было бы снисхождение ваше? Итак, слушай: лжеапостолы хвалились, будто они приносят более истинных апостолов. Итак, поскольку они говорили много неразумного, пользуясь внешней мудростью, то апостол говорит: если бы они проповедовали другого Христа, которому надлежало быть проповедану, но которого мы оставили без внимания, то уместно было бы снисхождение ваше. Ибо для этого он прибавил: которого мы не проповедовали. Если же члены веры те же самые, то что нового у них? Замечай далее, не сказал: если бы кто, пришедши, начал больше о чем-либо проповедовать (ибо они говорили несколько больше, с большей заносчивостью и с большей красотой речи), но: проповедовать другого Иисуса, которого мы не проповедовали, а для этого нет надобности в украшениях речи. Или если бы вы получили иного Духа, то есть если бы он обогатил вас более духовными дарованиями, которые не нуждаются в словесных хитросплетениях. Или иное благовествование, которое должно заключаться не только в словах. Везде он показывает, что должно снисходить не в этом случае, если только говорят несколько лучше, но если говорят то, что должно было быть сказано, но о чем мы умолчали. Смотри: другого Иисуса, которого мы не проповедовали, или если бы вы получили иного Духа, которого не получили, или иное благовестие, которого не принимали. Итак, если они говорят то же самое, то для чего вы с такой жадностью слушаете их? И поскольку они говорят то же, но зачем ты, Павел, препятствуешь им? Затем, что, употребляя Притворство, они вводят новые догматы.
Но я думаю, что у меня ни в чем нет недостатка против высших Апостолов.
Наконец, он сравнивает себя с приверженцами Петра, желая показать этим, что если они знают больше его, то и больше высших апостолов, доводя до нелепых выводов. Смотри, какое уничижение: я думаю, говорит, но ничего не утверждает. Не просто, говорит, апостолов, но высших, намекая на Петра, и Иоанна, и Иакова. А говорит это потому, что теперь это было необходимо, тогда как в другом месте он сказал: я недостоин называться Апостолом ( 1Кор.15:9).
Хотя я и невежда в слове, но не в познании.
Поскольку лжеапостолы гордились тем, что они не были невеждами, то он показывает, что не избегает такого невежества, но и поставляет в нем для себя честь. И не говорит: если я и невежда, то и другие апостолы таковы же, — для того, чтобы не показалось, что он осуждает их, но унижает само дело внешней мудрости, как и в первом послании показал, что оно не только бесполезно, но и вредно для славы Креста. Итак, я невежда в слове, но не в познании. Чрез это намечает им, что чем более они хвалятся красноречием, тем более лишаются познания Бога и остаются в этом деле невеждами.
Впрочем мы во всем совершенно известны вам.
Не так, как лжеапостолы — на деле то, а кажутся другое; но во всем, что мы делаем и говорим, известны вам: нет в нас какой-либо двойственности или лицемерия, как у тех, которые покрываются только личиной благочестия, а поступают во всем несравненно хуже.
Согрешил ли я тем, что унижал себя, чтобы возвысить вас, потому что безмездно проповедовал вам Евангелие Божие?
Грешил ли я, говорит, тем, и можете ли вы обвинять меня и гордиться предо мной, чтобы я унизил себя самого, живя милостынею и терпя голод, чтобы возвысить вас, то есть утвердитесь в вере? Ибо они не соблазнялись (что и составляет величайшее их обвинение) тем, что не были бы утверждены иначе, если бы он не терпел голод. Поскольку же они клеветали на него, что он в присутствии представляется униженным, а в отсутствии хвалится, то теперь, как бы защищаясь от этого, он поражает их самих, говоря: хотя я был унижен, но для того, чтобы вы возвысились чрез это.
Другим церквам я причинял издержки, получая от них содержание для служения вам.
Хотя он мог бы сказать: я ел от труда рук своих; но, делая речь более выразительной, говорит: я получал от других, служа вам. Выражение же причинял издержки он употребил вместо: я лишил, и сделал их бедными. А разумеет он македонян: будучи весьма бедны, они содержали еще и меня, тогда как я был им в тягость, хотя в излишнем не нуждался, но нуждался в необходимом. Я получал содержание, но не от вас; это составляет действительно величайшее обвинение, тем более, что все это для служения вам; ибо, проповедуя вам и делая ваши дела, я питался от других.
И, будучи у вас, хотя терпел недостаток, никому не докучал.
Тройное обвинение: первое, что будучи у вас и служа вам, терпя недостаток, не снискал уважения, ибо вы не только не посылали мне чего-нибудь, как делали македоняне, но и в то время, когда я был у вас, не содержали меня. Выражение никому не докучал означает: я не был никому в тягость. Этим он показывает, что они помогают нерешительно и слабо. Некоторые же слово не докучал (ου κατενάρκησα) принимают вместо: не нерадел, не был беспечен к проповеданию, но, сколько требовалось от меня, все сделано для вашего спасения; я жил в нужде и не просил чего-либо, не ослабел в терпении, приучив себя к нему.
Ибо недостаток мой восполнили братия, пришедшие из Македонии.
Возбуждает в них ревность, чтобы более побудить к милосердию, так, чтобы превзойденные македонцами в доставлении ему содержания, не были превзойдены ими и в милостыне. Говоря же недостаток, показывает, что он не получил ничего, кроме необходимого; а содержание доставляли ему филиппийцы.
Да и во всем я старался и постараюсь не быть вам в тягость.
Показывает, что они считали тягостью снабжать его пищею. Хорошо сказано — постараюсь, чтобы вы не подумали, говорит, что я сказал это, имея в виду получить от вас впоследствии. Но и старался и постараюсь не быть вам в тягость, — это для них сильное обличение; хотя он еще неокончательно не надеется на них, но совершенно и не думает получить от них что-нибудь.
По истине Христовой во мне скажу, что похвала сия не отнимется у меня в странах Ахаии.
Чтобы они не подумали, что постараюсь он сказал для того, чтобы более привлечь их к себе, говорит: по истине, сущей во Христе Иисусе, говорю, что не возьму ничего; но чтобы кто не подумал, что он говорит это под влиянием скорби или гнева, то дело это называет похвалой. Проповедовать Евангелие безвозмездно было для него славой, потому что он ради Христа готов был переступить пределы, указанные Христом. Выражение не заградится (по-русски — не отнимется) есть метафора, заимствованная от текущих рек: так, когда слава о нем протекла повсюду, он говорит: не заградится это доброе и славное течение от того, что с нынешнего времени я стану получать что-нибудь. А выражение в странах Ахаии показывает его негодование. Ибо, если это — похвала, то ее следовало соблюдать повсюду; но если ее соблюдают только в означенных странах, то очевидно, что те люди, которым это писано, не обладают здравым умом, как прочие.
Почему же так поступаю? Потому ли, что не люблю вас? Богу известно!
Намереваясь объяснить причину, по которой он не брал от них, а именно, по причине появления лжеапостолов, он этим подрывает подозрение коринфян: ты не берешь, как кажется, по ненависти к нам. Поэтому и говорит: я более люблю вас и не хочу оскорблять вас, потому что вы легко соблазняетесь. Но он не говорит так ясно, чтобы не постыдить их слабости, а обращает свою речь к другой причине.
Но как поступаю, так и буду поступать, чтобы не дать повода ищущим повода, дабы они, чем хвалятся, в том оказались такими же, как и мы.
Здесь совершенно ясно высказывает причину, по которой он не брал. Поскольку диавол знал, что люди века сего преимущественно любят тех учителей, которые ничего не берут; то научил лжеапостолов и это истолковать по-своему. Ибо они не поступали в этом случае справедливее, хотя и были богаты, но, уча не брать, брали. Поэтому он не сказал: чтобы в чем поступают справедливее, но: чем хвалятся, что и составляет очевидный признак хвастовства. Итак, апостол, понимая это, положил себе за правило не брать у них ничего, даже и тогда, когда нуждался в чем-либо, — чтобы отразить нападение их и не дать места для порицания себя. Хотя это не могло быть предметом порицания, потому что согласно с законом Христовым; но поскольку коринфяне по слабости все-таки соблазнялись, то он и предохранил себя от этого. И наконец, лжеапостолы, будучи ниже истинных апостолов во всем другом, и в этом не имели никакого преимущества: можно сказать, что они уступали бы им и в том случае, если бы не брали, так как они были богаты, а Павел не брал, терпя нужду, и что они не справедливо поступали, а лицемерили, апостол же поступал справедливо.
Ибо таковые лжеапостолы, лукавые делатели, принимают вид апостолов Христовых.
Что ты говоришь? Проповедующие Христа, не вводящие иного Евангелия, как сказал выше, теперь стали лжеапостолами? Да, говорит, по этому самому; ибо, лицемеря в этом, они вносят тайно нечестивые догматы. Лукавые же делатели, так как они только кажутся созидающими, а на самом деле исторгают то, что было насаждено, и, имея только наружность апостолов, суть поистине волки в овечьей шкуре.
И неудивительно: потому что сам сатана принимает вид Ангела света.
Ибо, раз учитель их (сатана) решается на все, то нет ничего удивительного, что и они подражают ему. Ангела света — разумеет того, который имеет дерзновение, предстоит истинному свету, возвещает, что и Бог свет есть, а в Нем он есть свет. Диавол преобразуется в такого ангела, но не бывает таким. Так и лжеапостолы имеют только вид апостолов, но не самую силу. Научимся же отсюда, что делать что-нибудь напоказ (из тщеславия) свойственно особенно диаволу.
А потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды; но конец их будет по делам их.
То есть, как служители Евангелия, содержащего правду, или — что они окружают себя самих славой праведных мужей; но не избегнут совершенно, ибо по делам их будет конец их, то есть дурной. Так что от дел их мы узнаем их, ибо конец их будет соответствен их делам.
Еще скажу: не почти кто-нибудь меня неразумным; а если не так, то примите меня, хотя как неразумного, чтобы и мне сколько-нибудь похвалиться.
Ибо хотя он и употреблял уже оговорки, но все-таки говорит: я не довольствуюсь тем, что сказано, но снова говорю: не почти кто-нибудь меня неразумным. Ибо просто хвалиться свойственно неразумию; я же делаю это не как неразумный, но по необходимости. Однако, если вы не соглашаетесь со мной и считаете меня совершенно неразумным, хотя бы я хвалился и по необходимости, я не избегаю этого. Итак, примите меня как безумного, чтобы и мне, то есть как они, похвалиться, но и то сколько-нибудь.
Что скажу, то скажу не в Господе, но как бы в неразумии при такой отважности на похвалу.
Что говорю, говорит, то не есть по Господе, то есть эти слова, цель же этих слов совершенно в Господе. А не сказал: в безумии, но: как бы в неразумии. Ибо казаться, а не быть на самом деле в безумии — моя похвала. А чтобы ты не подумал, что он везде говорит как безумный и не по Господе, он говорит: что скажу, а не другие мои слова.
Как многие хвалятся по плоти, то и я буду хвалиться.
То есть — внешними достоинствами, благородным происхождением, тем, что они обрезаны и предки их евреи. Ибо это — то, что он называет похвалой не в Господе; ибо что пользы быть евреем? Итак, я не считаю этого за добродетель, но поскольку они, говорит, хвалятся этим, то и я вынужден прибегнуть к этому сравнению.
Ибо вы, люди разумные, охотно терпите неразумных.
Вы, говорит, принуждаете меня сказать это; ибо если бы и вы не приняли их и я не увидел бы из сего, что вы впали в заблуждение, то не дошел бы до этого. Безумными же называет тех, которые хвалятся плотским. Ибо, если хвалиться духовным есть признак неразумия, то тем более хвалиться несуществующим. Слова люди разумные кажутся лестными, однако они заключают высшую степень порицания, потому что, обладая знанием, говорит он, вы погрешаете; ибо, если бы вы были неразумными, то были бы достойны снисхождения.
Вы терпите, когда кто вас порабощает.
Смотри, в каком раболепстве и крайнем подчинении лжеапостолам изобличает коринфян.
Когда кто объедает, когда кто обирает.
Видишь ли, что он представляет их обирающими? Ибо сие выражается словом объедает. Таким образом, и то, что он сказал выше: они, чем хвалятся, сказал хорошо; поскольку, притворяясь не взимающими ничего, они только хвалились, а не были таковыми на самом деле.
То есть тех, кто подчиняет вас и превозносится над вами; ибо и господами они были не кроткими, но обременительными и тягостными.
Когда кто бьет вас в лицо. К стыду говорю.
Вот высшая степень унижения коринфян и надменности лжеапостолов, ибо лжеапостолы обращались с ними, как с рабами. Он говорит это не потому, что их действительно били в лицо, но потому, что они терпели не меньше тех, которых бьют в лицо. Сказал же это, имея в виду их высокомерие; ибо что может быть постыднее того, что лжеапостолы, отнимая их свободу, имущество и честь, обращались с ними, как с рабами?
Что на это у нас недоставало сил.
Ради чего, говорит, вы терпите их? Как будто мы слабы и не можем поступать с вами точно так же? Нет. Ибо и мы можем обращаться с вами так же высокомерно; но мы вовсе не хотим этого. Таким образом, всю вину дерзости лжеапостолов слагает на раболепство коринфян. Ибо вы, говорит он, вследствие слишком рабского подчинения служите причиной и их высокомерия, и этих наших слов.
А если кто смеет хвалиться чем-либо, то (скажу по неразумию) смею и я.
Смотри, он опять называет свой поступок дерзновением и неразумием, и только что не говорит: я приступаю к этому по необходимости. И сколько других оговорок представил он прежде этого? Делает же это, научая нас не прибегать без необходимости к таким речам. Итак, говорит: а если кто смеет хвалиться чем-либо, смею и я; ибо слово хвалиться подразумевается само собой. Затем перечисляет то, чем они хвалятся.
Они Евреи? и я. Израильтяне? и я.
Поскольку не все евреи были израильтянами (ибо и моавитяне, и аммонитяне выдавали себя за израильтян), то, очищая превосходство своего происхождения, прибавляет и следующее.
Христовы служители? в безумии говорю: я больше.
Некоторые говорят, что он не должен был высказывать эти слова в виде сравнения, а должен был прямо сказать, что они не служители Христовы. Отвечаем, что он показал это одним словом, назвав их лжеапостолами. Теперь же, начав речь сравнительную, он представляет наглядное (δια των πραγμάτων) указание на то же самое и дает понять слушателю, что он сам действительно служитель Христов, а они нет. Посему говорит, что хотя они и служители Христовы, но и в этом я выше их. И опять называет свои слова неразумием по безмерному смирению.
Я гораздо более был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах.
Перечисляет отличительные признаки апостолов, и, оставив знамения, начинает с искушений. Я поднимаю, говорит он, много трудов, переходя из одного места в другое, уча день и ночь, делая при этом своими руками, и, что важнее, претерпевая удары и притом чрезмерные, и, что еще выше, подвергаясь вместе с ударами заключению под стражу. Слова гораздо более стоят в сравнительной степени и выражают сравнение с лжеапостолами. Он говорит как бы предположительно: положим, что они трудятся, но я тружусь гораздо более. Некоторые, впрочем, утверждают, что слова эти выражают не сравнение, а означают только большое количество и высшую степень.
И многократно при смерти.
Не только мнимо умирая, но и подвергаясь опасностям, действительно угрожавшим смертью.
От Иудеев пять раз дано мне было по сорока ударов без одного.
Почему разве единые? Существовал закон, по которому получивший более сорока ударов лишался чести. Почему определено было давать сорок без одного, то есть тридцать девять? Для того, чтобы, если бьющий, увлекшись, дал лишний удар, все-таки дал бы не более сорока, и побиваемый не лишился бы чести, так как и в этом случае он подвергался узаконенному числу ударов.
Три раза меня били палками, однажды камнями побивали.
Лука записал нам не все, что претерпел Павел, ибо ты видишь, что многое из перечисленного здесь он опустил; потому что он трудился в написании не для прославления себя.
Три раза я терпел кораблекрушение, ночь и день пробыл во глубине морской; много раз был в путешествиях.
Какое отношение к Евангелию имеет то, что ты потерпел кораблекрушения? Потерпел кораблекрушения, совершая ради Евангелия длинные и морские путешествия. Ночью и днем плавал по глубине. Некоторые, впрочем, говорят, что, после опасности в Листре, он скрылся в одном колодезе, называемом Вифос, и говорит здесь об этом обстоятельстве.
Ибо он принужден был плавать и по рекам.
В опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях от язычников, в опасностях в городе, в опасностях в пустыне, в опасностях на море.
Всюду диавол воздвигал брани, и всюду Бог предлагал награды за подвиги; ибо и от язычников, и от единоплеменников-иудеев, которые ожесточены были против него из зависти, были подстрекаемы разбойники. Был ли он безопасен, по крайней мере, в городе? Нисколько. Наконец, — в пустыне? И в ней — нет, и когда он избегал опасностей на суше, они встречали его на море.
В опасностях между лжебратиями.
Подвергаться ковам ложных и притворных братии — это другой и самый трудный род искушения, на который жаловался и Давид: не ненавистник мой величается надо мною — от него я укрылся бы, но ты, который был для меня то же, что и я, друг мой и близкий мой ( Пс.54:13-14); и в другом месте: человек мирный со мною ( Пс.40:10).
В труде и в изнурении, часто в бдении.
Недостаточно было скорбей, приходящих извне; он удручал еще сам себя собственными трудами, беспокойствами и бессонными ночами.
В голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе. Кроме посторонних приключений.
Претерпевая все это, учитель вселенной не имел достаточно пищи и одежды, но подвизался обнаженный и ратовал голодный. Притом, он еще много опустил; ибо такой смысл имеет выражение: кроме посторонних приключений. И о том даже, о чем упомянул, он сказал не поодиночке, а только исчислил, что легко можно выразить числом, говоря: пять раз и три раза; о том же, что неудобно для перечисления, выразился неопределенно; ибо сказал: много раз, часто. Смотри же: исчисляя столькие бедствия, он не сказал, скольких обратил ко Христу, как по своему смиренномудрию, так и научая этим, что трудящийся во всяком случае получит полную награду, хотя бы ему и не предстояло более подвигов.
У меня ежедневно стечение людей.
То есть яростное восстание и нападение, какие делают на меня ежедневно народы, по общему согласию.
Это самое важное из всего: ибо, если тот, кто заботится об одном только доме, имея притом служителей и экономов, не имеет возможности даже отдохнуть, то что должна, поистине, вытерпеть одна душа, имеющая среди стольких опасностей попечение о всей вселенной, и притом о душах.
Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал?
Чтобы кто-нибудь не сказал, что он, правда, заботился, но заботился так, обыкновенно, он показывает свойство своей заботы. И не сказал: я принимаю участие в скорби, но подвергаюсь ей сам до изнеможения. Изнеможение же разумей как телесное, так и в особенности душевное. Слово кто нужно разуметь так: будет ли то важный или незначительный человек.
Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся?
Затем, как он. выразил избыток скорби, ибо воспламеняюсь, говорит. Претерпевая все другое, он радовался, зная, что претерпевает ради Господа; здесь же он уязвляется душой так, что соблазн другого, даже человека незначительного и отверженного, причиняет ему большую скорбь, А что слово воспламеняюсь нужно понимать в смысле соблазняюсь, этому научает нас Давид. Ибо, как апостол сказал: кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся? — так же точно и Давид говорит: когда кто соблазнится, и я являюсь соблазняющимся, и стараюсь уврачевать эту болезнь, как свою собственную. Где же говорит это Давид? В словах: когда гордится нечестивый, раздражается нищий ( Пс.9:23), то есть бедный соблазняется, когда приходит к мысли, что недостойные люди изобилуют богатством и превознесены.
Если должно мне хвалиться, то буду хвалиться немощью моею.
Немощью называет гонения; ибо при голоде, бичевании, кораблекрушении и перенесении других бедствий обнаруживается человеческая немощь. О знамениях он не упоминает здесь, потому что они были даром Божиим; бедствия же вместе с силой Божией показали и его терпение.
Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословенный во веки, знает, что я не лгу.
Ничего из прежде сказанного он не подтвердил, здесь же подтверждает и удостоверяет, может быть, потому, что то, что он сказал здесь, совершилось давно и было не так ясно, а прежде рассказанное, как, например, скорби и тому подобное, было известно коринфянам.
В Дамаске областной правитель царя Ареты стерег город Дамаск, чтобы схватить меня.
Смотри, как сильна была борьба, если из-за него начальник стерег город. Правитель народа, конечно, не поступил бы так, если бы ревность Павла не воспламенила всех. Арета был тесть Ирода.
И я в корзине был спущен из окна по стене и набежал его рук.
Убежал, исполняя закон Господа: ибо и Господь переходил из места в место. Себя самих не должно подвергать искушениям. Там же, где бедствия неизбежны, должно полагаться только на Бога и от Него просить и ожидать избавления; а когда искушение непосильно, должно изыскивать и свои средства, но и в этом случае должно все относить к Богу, как и то, что апостол спасся в корзине. Хотя он и сильно желал, быть со Христом, но он любил также спасение людей и берег себя для проповеди.
Не полезно хвалиться мне, ибо я приду к видениям и откровениям Господним.
Переходя к другому роду похвалы, который делал славным его самого, именно к откровениям, говорит: не полезно мне, потому что может довести меня до гордости. Что же? Если бы ты и не высказал, разве и без того уже ты не знал этого? Но мы по-разному гордимся, когда знаем что-либо сами про себя, и когда передаем это другим. Однако же он говорит это не потому, что ему самому предстояла опасность впасть в подобное состояние, а чтобы научить нас молчать о делах такого рода. И в другом смысле не полезно, потому что может заставить кого-либо считать меня лучше, чем видит, как он и высказывает эту мысль ниже. Лжеапостолы, хотя не имели ничего, однако рассказывали; он же, имея много видений и откровений Господних, упоминает только об одном, да и то против воли. Узнай же, что откровение заключает в себе нечто более, чем видение: последнее дает только видеть, а откровение являет нечто высшее видимого.
Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет.
Он упомянул не обо всех откровениях (это было бы трудно, потому что их было много) и не обо всех умолчал. Но и об одном единственном он говорит неохотно, чтобы показать, что и о нем упоминает против воли. Присовокупляет же: во Христе, чтобы лжеапостолы не сказали, будто он восхищен был от демонов, как Симон. Не без основания указал он на время; он сделал это для того, чтобы ты узнал, что не без нужды рассказал это теперь, после четырнадцатилетнего молчания. И если за четырнадцать лет пред этим удостоился такого откровения, то как велик он был теперь, после стольких опасностей ради Христа?
В теле ли — не знаю, вне ли тела — не знаю: Бог знает, восхищен был до третьего неба.
Заметь его умеренность: он признается, что не знает, был ли в теле, или вне тела, когда был восхищен. Третье же небо должно понимать следующим образом. Писание называет небом воздух, как например, в выражениях: птицы небесные, роса небесная. Это первое небо. Оно называет, далее, небом также и твердь. Назвал, говорит, Бог твердь небом ( Быт.1:8). Это второе небо. Называет небом и то, что создано вместе с землею. Вот третье небо.
И знаю о таком человеке (только не знаю — в теле, или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать.
С третьего неба, говорит, снова восхищен был — в рай: восхищен был для того, чтобы и в этом отношении не быть ниже прочих апостолов, живших вместе со Христом. Употребляет выражение: в рай, потому что имя этого места было общеизвестно, и Сам Господь обещал его разбойнику. Он слышал неизреченные слова, которые мудрствующим по человечески и не имеющим ничего духовного нельзя пересказать. Отсюда ясно, что так называемое Откровение Павла есть сочинение подложное. Ибо как же иначе, если упомянутые слова были неизреченными? Итак, по смыслу буквальному, третье небо и рай — места различные; в смысле же переносном эти слова, может быть, имеют одно значение, а может быть и не одно. Хотя по поводу переносного смысла можно сказать многое, но мы выскажем только немного, — то, что более удобно для понимания. Первое небо есть граница и предел нравственности (της ηθικής), когда кто-либо правильно образовал свои нравы. Затем, философия (ή φυσικ, naturalis philosophia) составляет второе небо, когда кто-либо, насколько возможно, приобретет познание о природе вещей. Наконец, третье небо есть знание богословское (θεολογικ), когда кто-либо, насколько доступно, приобретет через созерцание способность к восприятию Божественного и превышающего человеческое разумение. Итак, во всяком случае, Павел был восхищен в места, близкие к Троице, то есть превыше всего сущего, и будучи при этом не в теле, потому что ум его все еще был косен. Ибо по отношению к вещам Божественным является косным всякий ум в то время, когда человек бывает восхищен и объят от Бога, так что через Него возбуждается и действует. А так как и в областях есть степени, то он проникает еще в рай, проникнув в сокровеннейшие тайны Божества. Поскольку же они недоступны для познания и неизреченны, то их никогда не поймет никто, если только не станет выше человеческой немощи.
Таким человеком могу хвалиться.
Заметь его смирение: он рассказывает это как бы о ком-то другом, ибо говорит: таким человеком могу хвалиться. Но если другой был восхищен, то почему ты хвалишься? Итак, очевидно, что он говорит это о себе.
Говорит это или для того, чтобы показать, что без необходимости не стал бы рассказывать, или же для того, как можно полагать, чтобы сделать речь прикровенной.
Разве только немощами моими.
То есть бедствиями, гонениями.
Впрочем, если захочу хвалиться, не буду неразумен, потому что скажу истину.
Каким образом, сказавши выше, что хвалиться есть безумие, теперь говорит: если захочу хвалиться, не буду неразумен? Он сказал здесь: не буду неразумен не по отношению к похвале, а по отношению к тому, что он не лжет, ибо прибавляет: потому что скажу истину. Итак, смысл таков: я не безумен, потому что говорю истину.
Но я удерживаюсь, чтобы кто не подумал о мне более, нежели сколько во мне видит или слышит от меня.
Чтобы люди не обоготворили его, — вот истинная причина, по которой он всегда умалчивает о себе, когда же принужден бывает сказать что-либо, то говорит прикровенно для того, чтобы не почли его высшим. Ибо не выразился так, чтобы кто не сказал обо мне, но чтобы кто-нибудь не почел меня большим, чем я достоин. Если ради его чудес хотели принести ему в жертву волов ( Деян.14:13), то чего не сделали бы, если бы он обнаружил свои откровения.
И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился.
Под ангелом сатаны и жалом (σκόλοψ — кол, стрела) некоторые разумеют головную боль, причиняемую диаволом. Но это неверно, ибо тело Павла не было предано диаволу, напротив, сам Павел скорее повелевал диаволу и назначал ему границы, когда предал ему блудника во измождение плоти ( 1Кор.5:5), и он не преступил положенных ему границ. Что такое сатана? Противник, по значению еврейского слова. Итак, ангелы сатаны суть все противники — Александр кузнец, Именей, Филет и все, угнетавшие Павла и причинявшие ему зло, как совершавшие дело сатаны. Посему смысл его слов таков: Бог не допустил моей проповеди преуспевать без опасностей и трудов, чтобы я не возгордился тем, что удостоился многих откровений. Почему же он говорит, что ему дан был ангел сатаны, а не ангелы? Потому, вероятно, что во всяком месте находился один противящийся и возмущавший народ, а остальные следовали за ним, как за предводителем. Или же, что еще вероятнее, самую вещь или противление проповеди и несение опасностей он назвал ангелом сатаны. Кем же он дан был? Бог попустил ему, говорит он, ибо такой смысл имеет слово дан, не для того, чтобы он однажды причинил мне пакость, а причинял бы постоянно. Что же касается слов чтобы я не превозносился, то некоторые понимают их так: чтобы меня не прославили люди. Но хотя Павел и сказал в другом месте нечто подобное, здесь он говорит другое, а именно: чтобы я не возгордился; ибо и он был человек.
Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал мне: "Довольно для тебя благодати Моей".
Трижды молил — вместо много раз молил. Также служит признаком смирения его признание, что не выносил козней диавола и страданий и просил помощи. И сказал мне, говорит он, довольно тебе того, что Я дал тебе благодать воскрешать мертвых и совершать все чудеса. Не проси же, чтобы твоя проповедь преуспевала без опасностей, ибо это излишество; а то, что тебе довлеет, ты получил.
Ибо сила Моя совершается в немощи.
То есть ты страдаешь, Павел, для того, чтобы не показалось, что многие поставляют препятствия для проповеди вследствие Моего бессилия; дерзай; ибо сила Моя обнаруживается полнее, когда вы, гонимые, побеждаете гонителей. Заметь, сам он сказал, что для того предан искушениям, чтобы он не превозносился; Бог же указывает другую причину этого, ту именно, что сила Его тогда только обнаружится вполне, когда апостолы будут находиться в немощи, то есть среди гонений и опасностей.
И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова.
Поскольку, говорит, я услышал, что сила Божия совершается в немощи, то я отныне буду хвалиться немощами моими, ибо, чем многочисленнее будут они, тем более обильную силу Божию низведут на меня. Итак, не думайте, что я со скорбью говорю о жале, но скорее радуюсь и хвалюсь, так как через умножение бедствий привлекаю на себя большую силу Божию.
Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа.
Я желал, говорит, как человек, избавиться от бедствий, но после того, как услышал то, что услышал, хвалюсь и благодушествую, то есть радуюсь, нахожу удовольствие в немощах. Потом же, чтобы ты не подумал, что он разумеет горячку и другие болезни, он объясняет тебе эти немощи, говоря, что они заключаются в обидах и т.д. Это, с одной стороны, посрамляет хвалящихся бедствиями, лжеапостолов, как противников Божиих, с другой же — убеждает учеников, чтобы они не стыдились своего учителя, но скорее гордились бы им, поскольку опасности существуют по воле Божией и ради славы Христа.
Ибо, когда я немощен, тогда силен.
Что удивляешься, что в немощах обнаруживается сила Божия? Ибо и я среди их становлюсь сильнее, имея в себе обильнейшую благодать, как, например, в тех случаях, когда, будучи в заключении, обратил темничного стража ( Деян.16:31), когда, потерпев кораблекрушение, привел в страх островитян-варваров ( Деян.28:4-6), когда, стоя перед судьей в оковах, победил и его, и обвинителей ( Деян.26:31). Таким образом, тогда он являлся сильном, мужественным и славным, когда немоществовал, то есть был в опасности.
Я дошел до неразумия, хвалясь; вы меня к сему принудили.
Опять оправдывается в том, что хвалится. И выше ой сказал: примите меня, хотя как неразумного и как бы в неразумии, а теперь называет себя неразумным уже без частицы как; ибо, сделав то, чего желал, он смело подвергает себя такому уничижению, достаточно научая нас не хвалиться без нужды, поскольку Павел и при существовании этой нужды называет себя неразумным. Вы меня принудили, то есть я сказал это, побуждаемый заботой о вашем спасении, видя, что лжеапостолы, которых вы слушаетесь, своим хвастовством развращают вас. Посему я решился ради вас сказать вам нечто о себе.
Вам бы надлежало хвалить меня.
Должно было, говорит, скорее вам перечислять мои подвиги и прославлять их; но поскольку вы этого не сделали, и внимали лжеапостолам, и испортились, то я сказал это для вашего спасения.
Ибо у меня ни в чем нет недостатка против высших Апостолов, хотя я и ничто.
Выше он сказал нерешительно: я думаю, что у меня ни в чем нет недостатка против высших Апостолов ( 2Кор.11:5), теперь же говорит с большею силой: ни в чем нет недостатка, то есть не должен считаться ниже апостолов — Петра и других. Но и здесь он опять не отступил от своего обыкновения и прибавил: хотя я и ничто. Заметь же его благоразумие. Он не сравнивает себя с лжеапостолами, не удостаивает их даже упоминания, как несравненно высший их, но утверждает, что он равен апостолам. Вместе с тем он намекает, что коринфяне оскорбляют апостолов, когда равного им поставляют ниже лжеапостолов.
Признаки Апостола оказались перед вами.
Хотя я и ничто, говорит, но ты не обращай на это внимания, а заметь, что я ничего не опустил из того, что свойственно апостолам; ибо вы служите свидетелями, что я все исполнил.
Первое свойство апостола есть терпение и мужественное перенесение всего. Но заметь его смирение. Сколько опасностей, подвигов внешних и внутренних заключил он в одном слове — терпение. Ибо то, что было его делом, то есть терпение, выразил одним словом; что же касается знамений, которые принадлежали не ему, а благодати Божией, — многими словами. Послушай.
Знамениями, чудесами и силами.
Какое различие между знамением и чудом, сказано в другом месте. Но чтобы кто-нибудь не подумал, что это сказано только об одних благотворных действиях, он прибавляет: и силами. Ибо сила ясно указывает и на нечто карающее. Заметь и здесь, сколько мертвых, прокаженных, слепых, бесноватых, всех получивших от него благодеяния, так же как и наказанных им, каков Елима, он обнимает так кратко.
Ибо чего у вас недостает перед прочими церквами?
Чтобы кто-нибудь не сказал: правда, ты велик, но все же не сделал того, что сделали апостолы в других церквах, посему говорит: чего у вас недостает? разве вы получили меньший дар сравнительно с прочими церквами?
Разве только того, что сам я не был вам в тягость? Простите мне такую вину.
Порицает их с великой Строгостью, говоря: если вы ставите мне в вину то, что я не отягощал вас, но проповедовал вам Евангелие, не вводя вас в издержки, то прошу снисхождения; простите мне эту вину. Вместе с тем слова эти содержат и похвалу им, поскольку они считали за обиду то, что он не удостоил ничего взять от них.
Вот, в третий раз я готов идти к вам, и не буду отягощать вас, ибо я ищу не вашего, а вас.
Чтобы не показалось, что он постоянно выставляет свое бескорыстие, как бы намереваясь что-нибудь принять после, посему говорит: не потому я не иду к вам, что ничего не беру, я уже был у вас во второй раз, готовлюсь уже отправиться в третий раз и не отягощу вас. Для чего? не потому, что вы страшитесь, и не потому, что вы слабы, а потому, что ищу не вашего, а вас, то есть вашего спасения и душ, а не имущества.
Не дети должны собирать имение для родителей, но родители для детей.
Поскольку они, вероятно, сказали бы: нельзя иметь и нас, и наше, потому ты и не расположен к нам, — то он приводит основание, что родители должны давать детям, употребляя слова родители и дети вместо учителя и ученики, и показывая таким образом, что он строго выполняет свою обязанность и свое дело.
Я охотно буду издерживать свое и истощать себя за души ваши.
Я, говорит, не только ничего не возьму от вас, но скорее дам вам, ибо таков смысл слова издерживать. И что я говорю: издерживать деньги? сам я буду истощать себя, то есть если для спасения душ ваших мне нужно будет лишиться тела, то я не пощажу его.
Несмотря на то, что, чрезвычайно любя вас, я менее любим вами.
В этих словах выражается, как осуждение, так и любовь. Я делаю это, говорит он, ради любимых мной, но не любящих меня взаимно. Смотри, сколько степеней имеет это самоотвержение: он не взял должного ему, вторая — будучи нуждающимся, третья — проповедуя им, четвертая — отдает, пятая — не просто, но щедро, ибо от недостатка, шестая — себя самого, седьмая — за любящих несильно, восьмая — за сильно любимых.
Положим, что сам я не обременял вас, но, будучи хитр, лукавством брал с вас. Но пользовался ли я чем от вас через кого-нибудь из тех, кого посылал к вам?
Смысл этих слов следующий: сам не обременял вас, но кто-нибудь может заподозрить, что я, ничего не принимая сам, научил, как человек хитрый, посланных от меня, чтобы они от своего лица попросили у вас чего-либо, чтобы при помощи этой хитрости, взимая, казаться не взимающим. Справедливо ли это — смотрите и разумейте. Называет же дело это лукавством с целью упрекнуть и пристыдить их, и показать, что они могли давать против воли и как будто вследствие обмана, — ибо в том и состоит лукавство, чтобы взять у кого-либо против воли. Для них величайший позор, если они считают себя жертвой лукавства потому, что питают учителя.
Я упросил Тита и послал с ним одного из братьев: Тит воспользовался ли чем от вас?
И в этих словах заключается некоторый упрек. Он не говорит: я послал, но: умолил, показывая, что, если Тит и взял что-либо, то взял по праву, потому что пришел по просьбе, но он все-таки остался чистым. Вместе с ним он послал и другого некоторого брата.
Не в одном ли духе мы действовали?
То есть не тем же ли даром духовным. Он называет даром бескорыстие среди стеснительных обстоятельств и, хотя оно было его делом, приписывает его Богу.
Не одним ли путем ходили?
И они (посланные мной) ни в чем не отступили от моего пути, но показали ту же строгость к себе. Заметь же, как Павел не только самого себя утвердил в этой строгости, но и своих сотрудников, научив их не пятнать себя даже справедливым взиманием.
Не думаете ли еще, что мы только оправдываемся перед вами? Мы говорим пред Богом, во Христе.
Он боялся, чтобы не навлечь на себя упрека в угодничестве, и потому говорит: мы говорим это не для того, чтобы снискать ваше расположение, и не для того, чтобы оправдать себя, но пред лицем Бога, во Христе, то есть ради Христа. Итак, мы говорим то, что было на самом деле, и что известно Богу, а не для того, чтобы снискать ваше расположение. То же самое он сказал и в самом начале.
И все это, возлюбленные, к вашему назиданию.
Не сказал: я делал все это и не принимал от вас потому, что вы слабы (ибо это было бы слишком жестко), но к вашему назиданию, — чтобы вы, говорит, не соблазнялись обо мне, — для того я не принимал, для вашей же пользы.
Ибо я опасаюсь, чтобы мне, по пришествии моем, не найти вас такими, какими не желаю, также чтобы и вам не найти меня таким, каким не желаете.
Видишь ли, какое отеческое попечение? Другие согрешили, а Павел устрашается, и не прямо высказывает свою мысль, но с сомнением. Чтобы мне, по пришествии моем, говорит он, не найти вас такими, какими не желаю, развращенными; и по необходимости — чтобы и вам не найти меня таким, каким не желаете, то есть отмстителем и наказывающим.
Чтобы не найти у вас раздоров, зависти, гнева, ссор, клевет, ябед, гордости, беспорядков.
Ему следовало поставить на первом месте гордость, потому что они кичились над ним, но чтобы не показаться ищущим своего, он сначала говорит о том, что имеет общее значение; ибо от зависти и клеветы происходит все остальное, и в свою очередь всем остальным возжигается зависть. Ябедами называется, когда кто-либо заводит тяжбу с другим о чем-нибудь; гордостью называет высокомерные и надменные обычаи, или то, когда самомнение становится как бы природой кого-либо, ибо, кичась над ним, они почитали лжеапостолов.
Чтобы опять, когда приду, не уничижил меня у вас Бог мой.
То есть достаточно вышесказанного, и я боюсь, что, пришедши к вам, принужден буду поступить с вами строго. Уничижением, таким образом, он называет нужду сильно наказать кого-либо, хотя многие считают это за честь себе. И не сказал он: да не уничижусь, но чтобы не уничижил меня Бог мой, показывая, что сделал бы это ради Бога. И если бы дело не касалось Бога и Его заповедей, то он сам по себе не показался бы таким строгим. Словами Бог мой он показывает пламенную любовь к Богу.
И чтобы не оплакивать мне многих, которые согрешили прежде и не покаялись в нечистоте, блудодеянии и непотребстве, какое делали.
Заметь мягкосердечие апостола: он оплакивает беззакония других. Не сказал: всех, но — многих, и не просто — которые согрешили, — но и не покаялись, потому что пребывающие в язве достойны соболезнования. Он также не открывает их, давая им удобный путь к покаянию; ибо для того он и упомянул о покаянии, чтобы они к оному обратились и чтобы, когда придет, ему не пришлось их наказать и потому сокрушаться, то есть крайне печалиться. Заметь еще, что о покаянии он упомянул ради новатиан. Под грехом разумей всякую нечистоту, потому что всякий грех оскверняет. Или же в частности — мерзости плотского смешения, ибо в Коринфе был не один прелюбодей, но многие, и притом во многих видах сладострастия.
В третий уже раз иду к вам. При устах двух или трех свидетелей будет твердо всякое слово.
Как Сам Бог много угрожает, но всегда медлит наказанием, так и Павел, подражая Ему, собирает наперед много свидетелей, говоря: как написано, что при двух или трех свидетелях будет твердо, то есть утвердится, всякое слово ( Втор.17:6), так и тремя моими пришествиями каждое угрожающее слово мое определено и подтверждено будет против вас, если вы не покаетесь. Ибо он на место свидетелей ставит свои пришествия.
Я предварял и предваряю, как бы находясь у вас во второй раз, и теперь, отсутствуя, пишу прежде согрешившим и всем прочим, что, когда опять приду, не пощажу.
Прежде сказал вам, и опять говорю: как во второе пришествие, находясь у вас, сказал, так и ныне этим посланием возвещаю вам, — тем, которые согрешили, как нуждающимся в исправлении, прочим же, как свидетелям, — что, когда приду опять, не пощажу. Не сказал: накажу, но употребил отеческое слово пощады; ибо, если найду, говорит, не исправившимися, то не стану откладывать долго.
Вы ищете доказательства на то, Христос ли говорит во мне.
С великим негодованием говорит он это презиравшим его, как человека слабого и достойного презрения. Он говорит как бы так: поскольку вы желаете испытать, пребывает ли во мне Христос, и смеетесь надо мной, как над человеком слабым и не имеющим в себе Христа, то вы поистине узнаете это, если не исправитесь. Он показывает, что слова, которые говорит он, духовны и должно бояться его угрозы, как бы ее высказал Сам Христос. Не для того хотел наказать их, чтобы доставить им опыт и знание, но что вы, говорит, неисцельно согрешаете. Если я, говорит, принужден буду наказать вас, то вы узнаете на самом деле то, что стараетесь узнать.
Он не бессилен для вас, но силен в вас.
Почему прибавляет для вас, когда Христос повсюду силен? Потому, вероятно, что они прежде уже испытали Его силу. Таким образом он выражает такую мысль: поскольку вы прежде видели опыты, то уже вполне знаете, что Он не бессилен для вас, но силен, то есть имеет силу. Или же слова эти имеют такой смысл: Он показывает над вами Свою силу в этой жизни, когда вы можете исправиться, — поражает вас теперь, чтобы помиловать в день Суда; на неверных же покажет Свою силу в самый день Суда. Вместе с тем он показывает, что хотя и накажет, но накажет не сам, а Христос.
Ибо, хотя Он и распят в немощи, но жив силою Божиею.
Многие соблазняются этими словами, но знай, что немощью называется слабость тела, немощью также называется нетвердость в вере, как в словах: немощного в вере принимайте ( Рим.14:1); немощью, наконец, называются ковы, опасности, унижения, как в словах: благодушествую в немощах ( 2Кор.12:10), и т.п. В этом последнем смысле Господь распят был в немощи, как потерпевший преследования, опасности и оскорбления; ибо все это кажется происходящим от немощи. Посему, как проповедь Павел называет безумием ( 1Кор.1:21) не потому, чтобы она была безумием на самом деле, а потому, что так о ней думали неверные, так же точно он говорит, что Господь распят был в немощи, не потому, чтобы так это было на самом деле, но потому, что так представлялось неверующим. Но Он жив силою Божиею, то есть силой Отца или Своей собственной, ибо все, что принадлежит Отцу, принадлежит и Ему, и все, что Ему принадлежит, принадлежит и Отцу. Таким образом, Им обща и сила, или лучше — Он Сам есть сила Отца. Так Он Сам воскресил Себя согласно с собственным предсказанием: разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его ( Ин.2:19). Все это Павел говорит потому, что Его презирали, как гонимого и терпящего напасти, приписывает их немощи, и показывает, что Христос от этой, как думают, немощи не потерпел нисколько вреда.
И мы также, хотя немощны в Нем, но будем живы с Ним силою Божиею в вас.
То есть мы терпим преследования, нас гонят, ибо в этом и состоит немощь. В Нем, то есть ради Него и Его слова. И как Он не потерпел вреда, подвергшись злоумышлениям, так и мы не потерпим, но будем живы с Ним, то есть явимся непобедимыми в вас, то есть ради вашего спасения. Может быть также, что в этих словах он устрашает их: хотя вы и думаете, что мы немощны, но мы живы в вас, то есть чтобы наказать вас, если не исправитесь.
Испытывайте самих себя, в вере ли вы; самих себя исследывайте.
И что я говорю о себе самом, что во мне говорит Христос, что я силен, хотя подражаю Ему распятому и не приступаю к наказанию. Ибо и вы, если захотите испытать себя, увидите в себе Христа, поскольку все вы имеете веру, — или веру обыкновенную, или в частности — веру чудодейственную (ибо верующие тогда творили чудеса). Таким образом, если в вас — учениках моих — Христос, то тем более во мне, учителе.
Или вы не знаете самих себя, что Иисус Христос в вас? Разве только вы не то, чем должны быть.
То есть если вы не лишились дара чудотворений, который получили. Намекает, что они живут беззаконно, ибо многие, имея веру, не имели силы творить чудеса, потому, что жили беззаконно. Смысл слов следующий: вы, кажется, не знаете самих себя, — того, есть ли в вас Христос? Его нет в вас, потому что вы не то, чем должны быть. Но он выражает эту мысль не прямо, а говорит неопределенно, чтобы не поразить их.
О нас же, надеюсь, узнаете, что мы то, чем быть должны.
В этих словах заключается сильная угроза, ибо смысл их таков: вы желаете приобрести сведение посредством наказания; и я надеюсь, что мы будем в состоянии дать вам доказательство того, что мы то, чем быть должны, и не лишились дара знамений и сил. Или же: мы не развратились в своей жизни до того, чтобы Христос должен был оставить нас. Он пребывает в нас вследствие нашей благочестивой жизни и накажет неверующих, находящихся среди вас.
Молим Бога, чтобы вы не делали никакого зла, не для того, чтобы нам показаться, чем должны быть: но чтобы вы делали добро, хотя бы мы казались и не тем, чем должны быть.
Заметь его милосердие. Его презирали, поносили, как человека, не имеющего силы и только хвалящегося на письме; а он не только отменяет наказание, но и умоляет их не согрешать, чтобы не довести его до необходимости наказать. Ибо я не о том стараюсь, чтобы явиться чем должен быть, и имеющим силу наказывать, но чтобы вы всегда делали добро и каялись, если согрешите; и пусть я буду считаться не тем, чем должен быть, то есть пусть я буду для многих казаться слабым и бессильным, как не нашедший возможности наказать вас. Он не желал быть на самом деле не тем, чем должен быть, напротив, он явил себя искусным, научая своих учеников не согрешать ни в чем, а сказал: мы казались не тем, чем должны быть, выражая тем мнение многих.
Ибо мы не сильны против истины, но сильны за истину.
Чтобы не показаться льстящим, он говорит: я вовсе не из тщеславия делаю это, то есть утверждаю, что мы не будем иметь силы наказать вас, когда найдем вас не падшими. Если даже мы и попытаемся сделать это, то Бог не окажет нам Своей помощи; ибо Он дал нам силу для того, чтобы мы произносили суд сообразно с истиной, а не против ее: истинный же суд произносит тот, кто наказывает заслуживающего наказания; а тот, кто пытается наказать несогрешившего, поступает против истины.
Мы радуемся, когда мы немощны, а вы сильны.
Слова эти показывают сильную преданность апостола коринфянам, ибо смысл его слов таков: не подумайте, что я печалюсь о том, что не могу показать на вас свою силу в том случае, когда не преткнетесь. Напротив, я весьма рад, когда сам немощен, то есть считаюсь немощным, как не показывающий никакой силы в наказании вас, и когда вы сильны, то есть добродетельны и свободны от падений.
О сем-то и молимся, о вашем совершенстве.
Смысл слов его таков: я не только желаю этого, но и молюсь, чтобы вы были безупречными и непорочными, то есть совершенными, не дающими никакого повода к наказанию.
Для того я и пишу сие в отсутствии, чтобы в присутствии не употребить строгости по власти, данной мне Господом к созиданию, а не к разорению.
Сильно устрашивши и выставивши угрозы, теперь представляет оправдание этого. Я потому так написал, что желаю, чтобы угрозы и строгость остались только на письме и не осуществились на самом деле; ибо я непременно накажу неисправившихся, так как Господь дал мне власть. Этим он показывает, что чрез него наказывает Сам Господь. Показывая же, что не желает пользоваться своею властью для их наказания, Прибавляет: к созиданию, а не к разорению, то есть Господь не хочет разорять, или наказывать, но созидать, то есть благотворить. Однако же наказывать неисправимых есть созидание.
Впрочем, братия, радуйтесь.
Я, говорит, сделал свое дело; вам осталось поступить соответственно мне. Ибо, если вы исправите свою жизнь, то приобретете неувядаемую радость в совести, хотя я и опечалил вас словами.
То есть будьте совершенными и в учении и в жизни, и восполните то, чего недостает вам.
Поскольку было много искушений и опасностей, то он говорит им: ищите утешения в себе самих, друг в друге и в собственном изменении на лучшее; ибо совесть благая есть великое утешение.
Будьте единомысленны, мирны.
Об этом он просил их, как находящихся в несогласии, и в первом своем послании ( 1Кор.1:10). Единомыслие относится к догматам, а согласием ( мирны), — понятие, противоположное раздору, — называются отношения людей друг к другу. Поэтому Павел требует того и другого.
И Бог любви и мира будет с вами.
Не только убеждает их, но и молится о них. Или же в словах сих заключается не молитва, а предсказание того, что, если вы взаимно будете сохранять мир, то Бог будет с вами. Бог называется Богом любви или потому, что Он есть источник ее, или потому, что Он обильно являет ее в нас, или же потому, что где любовь, там и Он и является ее Господом. Также Богом мира называется или потому, что есть источник его, или потому, что примирил небесное с земным, или же потому, что Он Господь его, как собственности.
Приветствуйте друг друга лобзанием святым.
Не притворным и коварным, подобно Иудиному. Поскольку для того мы и целуем друг друга, чтобы более воспламенить любовь, ибо чрез уста преимущественно пред другими членами соединяются души лобзающихся. Также и входя в дом, мы целованием выражаем свое единение. Или же, поскольку мы храм Божий, уста же — преддверие этого храма, то мы целуем это преддверие, ибо через него входит в нас Христос во время причащения.
Приветствуют вас все святые.
Присутствующих он объединяет целованием, отсутствующих же приветствием, но и тут соединяют уста, потому что приветствие от них исходит.
Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святаго Духа со всеми вами. Аминь.
Соединив всех, он, по своему обыкновению, Молит да будет на них благодать Сына, через которую Он спас нас, — не делами нашими, но благодатью, Сам потерпев заклание за нас. И затем, как бы будучи спрошен — откуда эта благодать Сына? отвечает: из любви Отца. Что же производит она? Общение Святого Духа, то есть причастие и приобщение Его, в силу коего мы освящаемся, — сделавшись, вследствие вселения в нас Утешителя, причастными Его, и сами становимся духом, не по природе, но чрез общение. Какое же основание имеют отвергающие Духа по той причине, что Павел не упомянул о Нем в начале посланий? Здесь он упоминает и сполна перечисляет Троицу, Которая да сохранит нас твердо держащимися догматов и провождающими непорочную жизнь, дабы мы были совершенными рабами в Троице совершенного Бога, Которому слава во веки веков. Аминь.
В славянском тексте: сеяй скудостию, скудостию и пожнет. Φειδομένως — бережливо, скупо. Свт. Феофилакт выбирает значение бережливо, поэтому и пишет о словах апостола: не сказал скупо.
Источник: http://www.ccel.org/contrib/ru/xml/index.html
|
|
|