|
|
|
Что убо речем? Пребудем ли во гресе, да благодать преумножится? Да не будет.
Сим отрицанием показал нелепость возражения. Выставил же оное по причине сказанного прежде: Идеже умножися грех, преизбыточествова благодать. Впрочем, Апостол не удовольствовался сим решительным отрицанием, но и иным способом ведет слово.
Иже бо умрохом греху, како паки оживем о нем?
Но как же мы умерли греху?
Или не разумеете, яко елицы во Христа Иисуса крестихомся, в смерть Его крестихомся?
Отрекся ты от греха, стал мертв для него и спогребся Христу; как же можно принять тебе оный грех?
Спогребохомся убо Ему крещением в смерть: да якоже воста Христос от мертвых славою Отчею, тако и мы во обновлении жизни ходити начнем.
Самое таинство крещения научило тебя бегать греха, потому что крещение имеет образ смерти Владычней; в нем приобщился ты Христовой смерти и Христова воскресения. Посему надлежит тебе жить новою некою жизнию, сообразно с Тем, в Ком приобщился Его воскресения. Славою же Отчею Апостол называет Божество Христово. Ибо и в другом послании говорит: Да Бог Господа Иисуса Христа, Отец славы ( Еф.1:17). И Господь в Евангелии сказал: Разорите церковь сию, и треми денми воздвигну ю ( Ин.2:19). Если же еретики не примут сего толкования, то и в сем случае не умалят славы Единородного. Ибо если и Отец воскресил Его, то воскресил как человека, потому что и страдание приял как человек.
Аще бо снасаждени быхом подобию смерти Его, то и воскресения будем.
Поелику спасительное крещение назвал Апостол образом смерти, то переменою имени ясно дал разуметь воскресение. Ибо ясно, что насаждаемое растет.
Сие ведяще, яко ветхий наш человек с Ним распятся, да упразднится тело греховное, яко ктому не работати нам греху.
Апостол ветхим человеком назвал не естество, но лукавое расположение духа. О нем сказал, что умерщвлено в крещении, чтобы тело соделалось недеятельным для греха. Ибо сие выразил словами: Да упразднится тело греховное, яко ктому не работати нам греху. Потом яснее показывает это и в другом подобии.
Умерый бо свободися от греха.
Ибо кто когда-либо видел, чтобы мертвый или осквернил чужое ложе, или обагрил руки убийством, или совершил что-либо иное несовместное?
Аще же умрохом со Христом, веруем, яко и живи будем с Ним.
Посему и нам, спогребшимся со Христом, надлежит быть мертвыми греху и ожидать воскресения. Потом Апостол еще представляет пример.
Ведяще, яко Христос воста от мертвых, ктому уже не умирает: смерть Им ктому не обладает. Еже бо умре, греху умре единою: а еже живет, Богови живет.
Апостол в сих словах достаточно показал, что хочет верующих отвратить от греха. Христос, говорит он, однажды умер и в другой раз умереть Ему невозможно, потому что имеет ныне бессмертное тело; а поэтому и мы все получаем единое крещение. Посему не ожидай другого очищения грехов посредством крещения. Прекрасно же сказал, что Христос умер греху, потому что не подлежал смерти. Ибо греха не сотвори ( 1Пет.2:22), но за наш грех приял смерть.
Такожде и вы помышляйте себе мертвых убо быти греху, живых же Богови, о Христе Иисусе Господе нашем.
Посему и вы покажите члены ваши мертвыми для греховной деятельности, возлюбите же жизнь во Христе, которою приобретете жизнь бессмертную.
Сему учению надлежит внимать всем нам и избегать козней греха, призывать же на помощь спасшего нас Христа, потому что Призываемый приидет и подаст нам помощь Свою. С Ним Отцу с Всесвятым Духом подобают слава и велелепие ныне и всегда и во веки веков! Аминь.
Да не царствует убо грех в мертвеннем вашем теле, во еже послушати его в похотех его.
Царская власть от власти самоуправной отличается тем, что подвластными самоуправству делаются невольно, а власти царской подчиняются охотно. Посему Апостол советует не поддаваться владычеству греха, потому что Владыка, вочеловечившись, сокрушил царство его. И как предписывает законы смертным, еще имеющим страстное тело, то узаконяет соразмерное с немощью и не говорит: Да не самоуправствует, но: Да не царствует грех. Ибо одно свойственно греху, а другое — нашему расположению. Возбуждение и смятение страстей происходит в нас по природе, а приведение в дело запрещенного зависит от нашего расположения. Но Апостол показал и кратковременность борьбы, назвав тело смертным. Ибо, когда постигает его смертный предел, прекращается и приражение страстей. Посему повелевает нам не прекращать самоуправство греха, но не покоряться греху, когда без меры воспламеняет телесные пожелания.
Ниже представляйте уды ваша оружия неправды греху.
Апостол, упомянув о царской власти, по необходимости показал и всеоружие оной и научил нас, каким способом приобретается победа. Ибо вместо оружия против нас грех употребляет наши члены.
Но представляйте себе Богови яко от мертвых живых.
Сие говорил уже и выше: Такожде и вы помышляйте себе мертвых убо быти греху, живых же Богови, о Христе Иисусе, то есть вы спогреблись Христу и с Ним совоскресли; посему вы мертвы греху и взыщите другой жизни.
И уды ваша оружия правды Богови.
Апостол показал, что тело не есть что-либо худое, но создание благого Бога, потому что, если хорошо или для добра управляется душою, может служить Богу. Посему наклонность произволения к худшему как бы некие оружия греху доставляет в членах и, обратно, расположение воли к доброму уготовляет члены на служение Божественным законам. Ибо и язык целомудренного певца произносит подобающее Богу всяческих песнопение, а язык упившегося и сумасбродного с неистовством издает нестройные звуки хулы. Так украшается он словами истинными и оскверняется лживыми. Так и глаз усматривает целомудренное и непотребное, жестокое и человеколюбивое. Так и рука и убивает и милует; и, словом сказать, все члены тела бывают и оружиями правды, если хочет того ум, и также оружиями греха, когда возлюбит он владычество греха. Божественный же Апостол показывает в том и другом удобство победы.
Грех бо вами да не обладает
— говорит Апостол. Ибо не одно уже естество ведет борьбу, но имеет содейственную благодать Духа. Сие и присовокупил:
Несте бо под законом, но под благодатию.
Объясняет же, что прежде благодати закон учил только, что должно делать, а не подавал никакой помощи приемлющим закон. А благодать с законоположением дает и пособие. Посему-то законоположение благодати совершеннее закона, потому что помощию уничтожает трудность. Потом Апостол снова решает возражение.
Что убо: согрешим ли, зане несмы под законом, но под благодатию?
Дал место сему возражению для любителей споров, и сперва отвергнул, показав нелепость, и сказал: Да не будет, а потом пространнее излагает противоположную мысль.
Не весте ли, яко емуже представляете себе рабы в послушание, раби есте, егоже послушаете, или греха в смерть, или послушания в правду?
Кому решишься служить, приказаниям того надлежит повиноваться. Ибо невозможно в одно время служить двум господам. А правда и грех прямо друг другу противоположны. Сие и Господь изрек в Священном Евангелии: Никтоже может двема господинома работати ( Мф.6:24).
Благодарим убо Бога, яко бесте раби греху, послушасте же от сердца, в оньже и предастеся образ учения.
Апостол и перемену в них показал, и обнаружил радость о том, воздав хвалу Богу. Ибо говорит: Были вы рабами греха, но по свободному изволению свергли с себя владычество его и возлюбили духовное учение.
Свобождшеся же от греха, поработистеся правде.
Свергнув рабство греху, приняли на себя иго правды. Посему невозможно, имея на себе иго сие, следовать велениям греха.
Человеческо глаголю, за немощь плоти вашея.
Увещание соразмеряю с естеством, ибо знаю, какие страсти возбуждаются в смертном теле.
Якоже бо представисте уды ваша рабы нечистоте и беззаконию в беззаконие: тако ныне представите уды ваша рабы правде во святыню.
Сим показал, что осуждения достойно не тело, но худо управляющее им изволение. Требует же от нас не чего-либо невозможного, но того, чтобы принести в дар правде то одно, что принесли в дар греху. И греху повиновались мы, когда повелевал беззаконно, но если покоримся правде, она доставит нам освящение.
Егда бо раби бесте греха, свободна бесте от правды.
Ибо исполняли веления одного греха, не принимали же законов правды.
Кий убо тогда иместе плод?
Скажите, какие выгоды греха? Лучше же сказать, излишнее дело и спрашивать о сем, ибо и молча признаетесь вы в его вреде, потому что покрываетесь стыдом. Сие и присовокупил Апостол:
Если кто и крайне бесстыден, и тот по прекращении удовольствия чувствует стыд. Сверх сего, Апостол показывает еще больший и худший плод греха.
Разумеет же смерть не эту временную, но вечную.
Ныне же свобождшеся от греха, порабощшеся же Богови, имате плод ваш во святыню: кончину же жизнь вечную.
Апостол в словах сих греху противопоставил Бога, стыду — святость, вечной же смерти — жизнь вечную.
Поелику грех древле царствовал, а ныне самоуправствует и оружиями его назвал Апостол худо управляемые члены, то справедливо и награду за грех назвал оброком. А так именовать обычно ему выдаваемое воину на его содержание. Ибо и в Послании к Коринфянам говорит: Кто воинствует своими оброки когда? ( 1Кор.9:7)
Дарование же Божие живот вечный, о Христе Иисусе Господе нашем.
Здесь сказал не награда, но дарование, потому что вечная жизнь — Божий дар. Если бы кто преуспел в самой высокой правде, то вечные блага не уравновешиваются временными трудами. Сказав сие о том, что жительствующим по благодати не должно грешить снова, обращает слово к сравнению закона и благодати, и показывает силу одного и немощь другого, и учит, что с явлением благодати закон престал. Начинает так:
Или не разумеете, братие? ведущым бо закон глаголю: яко закон обладает над человеком, во елико время живет?
И вы сами, воспитанные в законе, в точности знаете, говорит Апостол, что закон имеет силу над теми, которые еще живы. Приводит же и пример, соответственный тому, о чем идет речь, и говорит:
Ибо мужатая жена живу мужу привязана есть законом: аще ли же умрет муж ея, разрешится от закона мужескаго.
Потом излагает сие яснее.
Темже убо живу сущу мужу прелюбодейца бывает, аще будет мужеви иному: аще ли умрет муж ея, свободна есть от закона, не быти ей прелюбодейце, бывшей мужу иному,
то есть закон называет прелюбодейцею не ту, которая по смерти супруга сочетается с другим, но ту, которая еще при жизни сожителя имеет связи с другим; ибо последнюю, как поругавшую закон супружества, повелевает он наказывать. Посему явствует из этого, что, если муж кончит жизнь, овдовевшей законно, а не противозаконно, вступить в брак с другим. И хотя божественный Апостол знал, что закон и живым давал право расторгать брак, когда он был им не по сердцу, однако же внимал Владычнему учению, в котором сказано, что Моисей дал закон сей по жестокосердию иудеев, закон же естественный не допускал сего, потому что, как сказано, одного мужа и одну жену создал Бог, самим сотворением постановив закон о супружестве. И потому-то Апостол, оставив сие, перешел к закону об умерших и присовокупил:
Темже, братие моя, и вы умросте закону телом Христовым, во еже быти вам Иному, Воставшему из мертвых.
Апостолу в соответственность с примером следовало сказать: Закон умер, то есть перестал иметь силу; но он, снисходя к немощи иудеев, потому что весьма уважали закон, и чтобы не дать повода к осуждению закона еретикам, нападавшим на Ветхий Завет, не сказал, что закон престал, но говорит: Мы умерли закону в спасительном крещении, а потом, снова воскресши, сочетались с Другим, Восставшим из мертвых, то есть с Владыкою Христом. И поелику сочетанием и браком назвал веру в Господа, то вследствие сего показывает и плод брака и говорит:
Какое же это плодоношение? — Чтобы члены наши соделались оружием правды. С великою же мудростию доказал Апостол, что самый закон повелевает сочетаться со Христом; потому что не воспретил, как сказано, жене, по кончине первого мужа, вступать в супружество с другим. Потом показывает еще и различие.
(то есть вели жизнь подзаконную, ибо плотию наименовал Апостол законоположения, данные плоти о пище, о питии, о проказе и тому подобные),
страсти греховныя, яже законом, действоваху во удех наших.
Не сказал: яже под законом, но: яже законом, потому что закон не побуждал ко греху, но осуждал во грехе; грех же худо пользовался тем, что было добро. И не члены наши произвели грех, но нашими членами наклонность души к худшему дала свободу действенности греха. К чему же это послужило?
Во еже плод творити смерти.
Сим научил нас Апостол, что до благодати, живя под законом, подвергались мы сильнейшим приражениям греха, потому что закон показывал, что должно делать, но, чтобы сделать это, не подавал к тому помощи.
Ныне же упразднихомся от закона.
Опять продолжает щадить закон и не сказал: закон упразднен, но мы упразднихомся от закона, то есть закон для нас недействителен и мы живем уже не по закону. И как упразднихомся?
Умерше, имже держими бехом.
Ибо, подлежа закону, приступили ко крещению, умерши же со Христом и с Ним восстав, сочетались с Законодавцем и не имеем более нужды в жительстве по закону, потому что прияли самую благодать Духа. Ибо сие дают видеть последующие слова:
Яко работати нам во обновлении духа, а не в ветхости писмене.
И дух противоположил Апостол писмени, а новое — ветхому, чтобы писменем указать на закон, а словом ветхий на отменение закона. Ибо и устами Иеремии говорит Бог: Завещаю дому Исраилеву, и дому Иудину завет нов, не по завету, егоже завещах отцем их в день, в оньже емшу Ми за руку их, извести я от земли Египетския ( Иер.31:31-32). Посему и Пророком показано различие и то, что с появлением завета нового надлежит устраниться завету ветхому. Сказав сие, божественный Апостол, и, как исполненный духовной благодати, провидя, что некоторые из еретиков обратят сие в обвинение ветхого завета и ветхий закон припишут иному какому-либо Богу, по необходимости представляет возражения и дает решения.
Что убо речем? Закон ли грех?
Апостол в сказанном выше употребил много таких выражений, которые желающим хулить закон послужили бы поводом к осуждению закона, если бы он не сделал предлагаемого здесь решения вопросов. Сказано было: Закон привниде, да умножится прегрешение ( Рим.5:20); и: Закон гнев соделовает ( Рим.4:15); и: От дел закона не оправдится всяка плоть пред Ним ( Рим.3:20), и тому подобное. Почему в решении представил возражение самих хулителей, и сперва показал, что вопрос хульный, и сопроводил оный решительным отрицанием:
потом объясняет пользу закона.
Но греха не знах, точию законом,
то есть закон не только не есть учитель греха, да не будет, но совершенно напротив, он — обвинитель греха, потому что и не знал бы я, что худо, если бы не научил меня он.
Похоти же не ведах, аще не бы закон глаголал: не похощеши.
Слова не ведах, не знах не показывают здесь совершенного неведения, но ими выражается, что в законе получил я ведение более точное, нежели каково естественное мое различение.
Вину же прием грех заповедию, содела во мне всяку похоть.
Апостол пытается всем этим доказать, что закон не подлежит обвинению. Поелику сказал, что с изданием закона умножились грехи, то, чтобы не подумал иной, будто бы закон тому причиною, по необходимости показывает способ, каким действовал грех, именно, что он, издание закона обратив в повод к борьбе, преоборол немощный помысл.
Без закона бо грех мертв есть.
Пока нет закона, показывающего то, что должно делать, и запрещающего то, чего не должно делать, грех не имеет места. Потом Апостол объясняет сие примером.
Аз же живях кроме закона иногда.
Адам до преступления не имел страха смертного.
Пришедшей же заповеди, грех убо оживе, аз же умрох.
Как скоро Бог дал заповедь о древах, немедленно приступил к жене диавол в образе змия и употребил оные льстивые слова, она же, обольстившись и увидев красоту плода, была преодолена сластолюбием и преступила заповедь, и тогда же вместе с Адамом, потому что и он вкусил с нею плода, услышала смертный приговор.
И обретеся ми заповедь, яже в живот, сия в смерть.
Апостол все приводит в защищение закона и заповеди, обличает же лукавство греха. Ибо говорит: Заповедь — подательница жизни; но обращение к худшему породило смерть.
Для сего, собственно, сказал: обретеся, желая показать, что иная была цель закона, иное же произошло, по причине греха.
Грех бо вину прием заповедию, прельсти мя, и тою умертви мя.
Апостол то же самое, что и прежде, сказал иным образом.
Темже убо закон свят, и заповедь свята и праведна и блага.
Апостол законом называет закон Моисеев, а заповедию — заповедь, данную Адаму. И увенчал последнюю большими похвалами, конечно потому, что она от многих подвергается большим обвинениям. Ибо живущие нерадиво и не любящие трудов добродетели обвиняют и Владыку Бога в том, что дал заповедь. Если не знал Он, говорят, что будет, то не предведущий будущего может ли быть признан и Богом? Если же, предвидя преступление, дал заповедь, то Сам виновник преступления. Но рассуждающим так надлежало знать, что существам разумным свойственно распознание и хорошего, и противного тому, потому что естество существ неразумных лишено такого различения. Волк хищен, лев кровожаден, медведи и барсы делают то же и не имеют чувства греха и совести, уязвленной тем, что сделано. А человек, если и никого нет при совершении дела, стыдится и боится того, на что отваживается, потому что совесть готовит на него обвинение. Поэтому имеющим такую природу возможно ли жить без закона? Для того-то Бог и дал заповедь, чтобы человек и природу свою познал, и боялся Законодателя. Можно же усмотреть и человеколюбие Законодателя, потому что дал не какой-либо неудобоисполнимый закон, но который можно было без малого труда сохранить. Предоставил пользоваться всеми деревами, запретил же вкушать с одного, не потому что позавидовал ему в одном (возможно ли сие было для Того, Кто предоставил ему власть над всем?), но чтобы обучить его уставам рабства, внушить преданность Творцу и, как существу разумному, дать случай к упражнению. Если же, преступив заповедь, подвергся смертному определению, то служит это к обвинению не Давшего, но преступившего заповедь. Врач, приказывая больному удерживаться от холодного питья, не по зависти делает сие, но имея в виду здоровье больного. Если же он, не сохранив приказания, пьет воду, то сам на себя навлекает вред, а врач не подлежит обвинению. И Владыка Бог и самого Адама, и весь род его удостоил всякого о них попечения. И не говоря о прочем, приступаю к самому главному. Ради Адама и ради рода его вочеловечилось Единородное Слово и положило конец владычеству смерти, от Адама приявшему начало, и обетовало воскресение, и уготовало Небесное Царство. Таким образом, Бог и преступление Адамово знал, и уготовал будущее исцеление. Посему-то божественный Апостол назвал заповедь святою, праведною и благою; святою, как научившую должному; праведною, как правдиво произнесшую приговор на преступников; благою, как уготовляющую жизнь хранящим ее. Потом предлагает новое еще недоумение.
Благое ли убо бысть мне смерть?
И снова, как обычно ему, отрицает сие:
и указывает причину бедствий.
Но грех, да явится грех, благим ми содевая смерть.
Сказанное Апостолом неясно по причине большой краткости. Значит же сие, что благим, то есть законом и заповедию, показывается мне грех, то есть показывается, что он худ и зол. Как же показывается? Содевая смерть. По плоду узнаю дерево; видя смерть, начинаю ненавидеть матерь смерти. А учитель мне в этом — закон. Посему худ не закон, научающий сему, но грех, приводящий к смерти. А грех производится наклонностию нашего произволения к худшему.
Да будет по премногу грешен грех заповедию.
Ибо хотя и природа указывает нам грех, но закон точнее научил нас преизбытку его лукавства. Сие же: Да будет — сказано с опущением; подразумевается же: Да будет явно. Ибо сие говорили мы и выше. Но грех, да явится грех, благим ми содевая смерть: да будет по премногу грешен грех заповедию, то есть да соделается явным вследствие заповеди, что по премногу грешен, или лукав, грех. Потом Апостол, как превосходный какой живописец, изображает борьбу нашей природы и греха.
Вемы бо, яко закон духовен есть.
Снова увенчивает закон похвалою. Ибо что досточестнее сего наименования? Он написан, говорит Апостол, Духом Божиим; сей благодати приобщившись, блаженный Моисей написал закон.
Аз же плотян есмь, продан под грех.
Апостол выводит на среду человека до благодати, волнуемого страстями. Ибо платяным называет не улучившего еще духовной помощи. А сие: продан под грех — уразумеем из пророческого изречения. Сказано: Се грехми вашими продастеся ( Ис.50:1). То же и здесь говорит Апостол: Предался я греху и сам себя продал ему.
Еже бо содеваю, не разумею,
потому что препобеждаемый сластолюбием, а также упивающийся страстию гнева не имеет ясного ведения о грехе, но по прекращении действия страсти начинает ощущать зло.
Не еже бо хощу, сие творю: но еже ненавижду, то соделоваю.
Вот заслуга закона — показать, что это худо, и вложить в душу ненависть к этому. А словами: чего не хочу, и что ненавижу выражается не необходимость, а немощь; потому что, не какою-либо необходимостию и не каким-либо насилием принуждаемые согрешаем, но, увлекаемые сластолюбием, делаем то самое, чем гнушаемся, как беззаконным.
Аще ли, еже не хощу сие творю, хвалю закон, яко добр.
Самую эту ненависть, какую имею ко греху, имею, заимствовав ее у закона. Следовательно, оправдываю закон и сознаюсь, что он добр.
Ныне же не ктому аз сие содеваю, но живый во мне грех.
Сие имеет нужду в объяснении и требует обширного изложения. Тело, по преступлении заповеди соделавшись смертным, приняло в себя страстные движения, ибо при их посредстве совершается все касающееся настоящей жизни; пожелание нужно не только ради пищи, но и ради чадородия, ради земледелия и ради других искусств; когда нет пожеланий, ничто это не делается. Оно содействует нам и к преспеянию в добродетели, ибо не желающий оного не выносит трудов, нужных для сего. Оно производит в нас и божественную любовь. Посему соразмерность пожелания есть содейственница добрых дел, а неумеренность его производит невоздержность. Ибо оно же заставляет посягать на чужие супружества, желать не принадлежащего нам, грабить, раскапывать гробы, осмеливаться на убийства и делать иное сему подобное. Посему-то Бог всяческих с пожеланием сопряг раздражительность, чтобы ограничить его неумеренность. Впрочем, и для раздражительности нужно препятствующее ненасытности. Посему как горячее растворяем очень холодным и слишком холодное умеряем горячим, так создавший нас Бог, вложив в нас сии два страстные движения, одно другому прямо противоположные, научил неумеренность каждого из них ограничивать другим. И приставил к ним ум, как возницу к каким-то молодым коням, наложил на них ярмо рабства, узаконив нести оное ровно. И если случится когда пожеланию простереться далее меры, повелел возбудить раздражительность, чтобы она, устремившись, соделала ярмо опять ровным; а если раздражительность придет в страсть неумеренности, приказал привести снова в движение пожелание и ограничить неумеренность раздражительности. Посему так правит ум, когда трезвен и целомудрен; вознерадев же и опустив бразды, дает коням волю скакать, и сам несется, и падает с ними в пропасти и стремнины. Это и выразил здесь божественный Апостол: Ныне же не ктому аз сие содеваю, но живый во мне грех, грехом называя рабство ума и владычество страстей; ум не сам содевает, потому что ненавидит делаемое, но владычество страстей действует при этом.
Вем бо, яко не живет во мне, сиречь в плоти моей, доброе.
Апостол разумеет преобладание страстей, какие привнесло тело, соделавшееся смертным, и умножило нерадение ума.
Еже бо хотети прилежит ми, а еже содеяти доброе не обретаю.
Ибо ревность к добру заимствовал я от учения закона, однако же остаюсь немощным к приведению ее в деятельность, не имея посторонней помощи.
Не еже бо хощу доброе, творю: но еже не хощу злое, сие содеваю. Аще ли еже не хощу аз, сие творю, уже не аз сие творю, но живый во мне грех.
Сие сказал Апостол яснее прежнего.
Обретаю убо закон, хотящу ми творити доброе
(здесь должно поставить знак препинания)
Опять по краткости Апостол выразил сие неясно. Разумеет же, что и закон кажется мне добрым, потому что хвалю предписываемое им как нечто хорошее и сам, подобно ему, люблю доброе, а противное тому ненавижу. Но, однако же, прилежит мне злое, то есть грех, потому что имею смертное и страстное тело, душевную нерадивость и немощь. Потом Апостол яснее показывает борьбу ума и страстей.
Соуслаждаюся бо закону Божию по внутреннему человеку.
Под внутренним человеком разумеет Апостол ум.
Вижду же ин закон во удех моих, противувоюющь закону ума моего и пленяющь мя законом греховным, сущим во удех моих.
Законом греховным называет грех. Действует же он, когда телесные страсти рвутся, а душа, по причине изначала укоренившейся в ней лености, не может удержать их, но, отринув собственную свою свободу, соглашается раболепствовать им; однако же, и раболепствуя, ненавидит рабство и хвалит обвинителя рабства. Все сие изобразил Апостол, чтобы показать, какими мы были до благодати и какими сделались по благодати; и, как бы олицетворяя в себе тех, которые до благодати воюемы были грехом, как окруженный врагами, увлекаемый в плен и неволю, принуждаемый рабствовать и не усматривающий никакой посторонней помощи, горько воздыхает и сетует, показывает же, что закон не в силах помочь, и говорит:
Окаянен аз человек: кто мя избавит от тела смерти сея? Благодарю Бога моего Иисус Христом Господем нашим.
Апостол тело наше называет телом смерти, как соделавшееся подвластным смерти, то есть смертным, ибо душа бессмертна. Один Господь наш Иисус Христос, говорит Апостол, освободил нас от горького владычества, сокрушив смерть и обещая нам бессмертие, беструдную и беспечальную жизнь, без борьбы и греха. И хотя насладимся сим в будущей жизни, однако и в настоящей, пользуясь благодатию Всесвятого Духа, не одни ополчаемся против страстей, но, ее имея помощницею, можем преодолевать их.
Темже убо сам аз умом моим работаю закону Божию, плотию же закону греховному.
Ни едино убо ныне осуждение сущым о Христе Иисусе, не по плоти ходящым, но по духу.
Ибо ныне, если не хотим сами, не преодолевают нас страсти, потому что прияли мы благодать Духа Божия.
Закон бо духа жизни о Христе Иисусе свободил мя есть от закона греховнаго и смерти.
Как законом греховным назвал Апостол грех, так законом духа жизни нарек животворящего Духа. Благодать Его, говорит он, чрез веру во Христа даровала тебе сугубую свободу, ибо не только сокрушила владычество греха, но и прекратила мучительство смерти. Показывает же и способ сокрушения.
Немощное бо закона, в немже немоществоваше плотию.
Посему закон не зол, а напротив того, благ, но бессилен; немоществовал же, преподавая законоположение обложенным естеством смертным. Ибо в настоящее время во всесвятом крещении приемлем залог бессмертия.
Бог Сына Своего посла в подобии плоти греха, и о гресе осуди грех во плоти.
Не сказал Апостол: в подобии плоти, но: в подобии плоти греха. Ибо Сын Божий приял на Себя естество человеческое, но не приял греха человеческого. Посему-то восприятое назвал Апостол не подобием плоти, но подобием плоти греха. Ибо Христос, имея одно и то же с нами естество, не имел одного и того же направления воли. Говорит же Апостол, что поелику закон не мог выполнить собственного своего назначения, по немощи приемлющих закон, так как имели они естество смертное и страстное, то Единородное Божие Слово, вочеловечившись, человеческою плотию сокрушило грех, исполнив всякую правду, не прияв же позора греха, и, подобно грешнику претерпев смерть грешников, обличило неправду греха, так как предало на смерть не подлежащее смерти тело. Но оно-то само и сокрушило и грех, и смерть. Ибо Божие Слово, как не подлежащее смерти, потому что греха не сотворило, но приявшее оную по несправедливому приговору греха, соделалось, как в мертвых свободь ( Пс.87:6), искуплением справедливо содержимых под державою смерти. Сие объяснил Апостол и в последующих словах.
Да оправдание закона исполнится в нас, не по плоти ходящих, но по духу.
Наш воздало Оно долг, говорит Апостол, и выполнило цель закона. Какая же это была цель? Соделать праведными принявших закон. Посему если домостроительством Владыки Христа исполнено назначение закона, то не обвинения, а похвалы достоин закон. Коснувшись же слова о праведности, Апостол предлагает увещание о сем и, сказав: не по плоти ходящих, но по духу, присовокупил:
Сущии бо во плоти плотская мудрствуют: а иже по духу, духовная.
Так и в другом месте говорит: Аще живем духом, духом и да ходим ( Гал.5:25). Духом же называет здесь благодать Духа и учит, что последующий сей благодати и рассуждает, и поступает, как ей угодно, а служащий плоти, то есть телесным страстям, лишен свободы.
Мудрование бо плотское смерть есть.
Не сказал Апостол: плоть, но: мудрование плотское, то есть порывы страстей, потому что смерть есть воздаяние согрешившим.
А мудрование духовное живот и мир.
Кто живет духовно, тот делается причастником мира с Богом.
Зане мудрование плотское вражда на Бога.
Апостол снова обвинил мудрование плотское, то есть владычество страстей, и сказал, что вооружается оно против Бога.
Закону бо Божию не покаряется, ниже бо может.
Ибо подчинившийся владычеству страстей может ли возлюбить служение Богу, пока намерен работать греху?
Сущии же во плоти Богу угодити не могут.
Не повелевает Апостол, чтобы стали мы вне тела, но чтобы освободились от плотского мудрования. Этому научают и последующие слова.
Вы же несте во плоти, но в дусе, понеже Дух Божий живет в вас.
Но явно, что не бесплотны были принявшие сие учение; напротив того, Апостол о них сказал, что они выше плотских страстей и имеют в себе живущую в них благодать Всесвятого Духа. Так и Господь сказал об апостолах, что они не от мира ( Ин.15:19), не потому, что были вне мира, но потому, что были мертвы для мира.
Аще же кто Духа Христова не имать, сей несть Его.
Поелику Апостол употребил речение понеже 2, а сим выражается сомнение, то справедливо присовокупил, что не причастный сей благодати не имеет никакого общения со Христом. И как сего достаточно было для того, чтобы поразить слышащих, то врачует сие последующими словами.
Аще же Христос в вас, плоть убо мертва греха ради, дух же живет правды ради.
Сомнительное привел Апостол в ясность и показал, что обвиняет не плоть, а грех, ибо повелел телу соделаться мертвым для греха, то есть не делать греха. Духом же назвал здесь душу, как сделавшуюся уже духовною, и ей повелевает творить правду, вожделенным плодом которой жизнь.
Аще ли Дух Воскресившаго Иисуса от мертвых живет в вас, Воздвигий Христа из мертвых оживотворит и мертвенная телеса ваша, живущим Духом Его в вас.
Апостол ободрил упованием будущего и в достаточной мере придал ревности для настоящих подвигов. Ибо говорит: В скором времени тела ваши будут бессмертны и соделаются недоступными тревожащим ныне страстям. А сие совершит Сам Бог всяческих, ныне щедро дающий вам залог Духа. Представил же им Апостол в поручительство воскресения воскресение Христово. А также научил нас сказанным, что естество Божества едино, ибо Всесвятого Духа наименовал и Божиим и Христовым, не потому, что, как учат злоименные еретики, Дух сотворен Богом чрез Сына, но потому, что единосущен со Отцом и Сыном и от Отца исходит, по учению евангельскому, благодать же подается достойным чрез Сына. За сим Апостол продолжает учить, как преодолевать плотские страсти.
Темже убо должны есмы не плоти, еже по плоти жити.
Ибо, от Владыки Христа улучив спасение и прияв благодать Духа, Ему обязаны мы воздавать долг служения.
Аще бо по плоти живете, имате умрети. По плоти,
то есть следуя страстям плоти; смерть же разумеет Апостол вечную.
Аще ли духом деяния плотская умерщвляете, живи будете.
В том и преимущество благодати пред законом, что закон научал должному, она же имеет и содействующую благодать Духа. И здесь божественный Апостол, предвидя хулу Маркиона, Валентина и Манеса, с великою точностию изложил учение. Ибо не сказал: умерщвляйте тело, но: деяние тела, то есть плотское мудрование, порывы страстей, потому что имеете содействующую благодать Духа, а плод победы — жизнь.
Елицы бо Духом Божиим водятся, сии суть сынове Божии;
потому что духовно жительствующие участвуют в достоинстве всыновления.
А здесь Апостол поражает иудеев, уча их не думать о себе высоко, потому что, и они назывались сынами; ибо лишены они сей чести — водиться Всесвятым Духом, как не причастные благодати.
Не приясте бо духа работы паки в боязнь: но приясте Духа сыноположения.
Апостол снова сличает благодать с законом и житие подзаконное называет рабством; а вместе учит, что и закон начертала благодать Духа. Посему духом работы называет не Всесвятого Духа, но законоположение, и притом совершившееся Божиим Духом. А если Всесвятого Духа называет духом работы, то очевидно, что дух сыноположения есть иной. Но сие не так, потому что Всесвятой Дух един, различны же и многообразны дарования Его. Овому бо Духом дается слово премудрости, иному же слово разума о томже Дусе, другому же вера темже Духом, и так далее ( 1Кор.12:8-9). Но показав, что мы, как и действительно, сподобились достоинства всыновления, Апостол присовокупил:
О Немже вопием, Авва Отче.
Ибо имеем повеление, и вознося таинственную молитву ко Владыке, называть Его Отцом, и говорим: Отче наш, Иже еси на небесех ( Мф.6:9). Апостол же прибавил: Авва, показывая дерзновение призывающих. Малые дети, пользуясь большею пред отцом свободою, так как рассудок их еще несовершен, чаще употребляют слово сие в обращении к отцам. Так и мы, по неизреченному Его человеколюбию и по безмерной благости, как повелено, Отцом называем Творца всяческих; но не знаем, сколько разности между Им и нами, и себя самих не разумея в точности, об Его же естестве и совершенно не имея познания.
Самый Дух спослушествует духови нашему, яко есмы чада Божия.
Духом же нашим — данную нам благодать; ибо то и другое называется подобными именами. Говорит же, что, покорствуя духовному учению, приносим молитву. А делая это, не подлежим обвинению, потому что совершаем по Божественному закону.
Аще же чади, и наследницы.
Не довольно было для нас освобождения от рабства и благодати свободы, но мы украшены еще достоинством всыновления и наречены не только сынами, но и наследниками Божиими и сонаследниками Христовыми. Ибо присовокупил Апостол:
Наследницы убо Богу, снаследницы же Христу.
Поелику не всякий сын бывает наследником родителя, то божественный Апостол справедливо к всыновлению присоединил наследие. И поелику нередко и слуга получает некоторую часть от господина, впрочем, не делается чрез это соучастником сына, то по необходимости прибавил: снаследницы же Христу, чтобы обнаружить несказанное человеколюбие.
Понеже с Ним страждем, да и с Ним прославимся.
Ибо не все сподобившиеся спасительного крещения пользуются сими благами, но приемлющие, сверх сего, участие и общение в страданиях Владычних. Не без намерения же присовокупил сие Апостол, но в утешение получающим сие послание, ибо подвергались они приражениям искушений всякого рода, терпели поругания, мучения, заключения и тысячи разнообразных смертей. Посему-то слагает утешительное слово, ободряя будущим и увещевая мужественно переносить настоящее.
Непщую бо, яко недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас.
Венцы превосходнее подвигов, воздаяния несравнимы с трудами; труд мал, ожидаемая же польза велика. Посему-то ожидаемое Апостол назвал не наградою, но славою.
Чаяние бо твари откровения сынов Божиих чает.
Не видите ли, говорит Апостол, небо, землю, море, воздух, солнце, луну, всю видимую тварь, а сверх сего, и невидимых тварей, Ангелов, Архангелов, Силы, Власти, Господства? Все это ожидает вашего усовершения.
Суете бо тварь повинуся не волею, но за повинувшаго ю на уповании.
Суетою Апостол называет тление, ибо вскоре за сим учит: Яко и сама тварь свободится от работы истления. Научает же он, что вся видимая тварь получила в удел естество смертное, потому что Творец всяческих предвидел преступление Адама и тот смертный приговор, который будет на него произнесен. И было бы неприлично и несправедливо тому, что для него создано, получить в удел нетление, а ему самому, ради кого все это создано, быть тленным и страстным. Но когда он чрез воскресение приимет бессмертие, тогда и созданное для него получит также в удел нетление. Посему говорит Апостол, что видимая тварь ожидает сего переворота, потому что она соделалась изменяемою не волею, но из любви к определению Создавшего. Видя же попечение о нас, надеется сего переворота, яко и сама тварь свободится от работы истления. Об изменяемости же твари свидетельствует и божественный Давид. Ибо, упомянув о небе и земле, присовокупил: Та погибнут, Ты же пребывавши ( Пс.101:27).
Яко и сама тварь свободится от работы истления в свободу славы чад Божиих.
Ибо когда они окажутся тем именно, чем называются, и чрез воскресение соделаются сынами Божиими, тогда и вся тварь, без сомнения, получит избавление от тления. Сие же сказал Апостол не то утверждая, что видимая тварь разумна, но употребив олицетворение. А это свойственно и пророкам: один говорит, что плачевопльствит питис ( Зах.11:2), другой, что радуются дерева ( Пс.95:12), и горы взыграшася ( Пс.113:4), и реки плещут рукою ( Пс.97:8).
Вемы бо, яко вся тварь совоздыхает и сболезнует даже доныне.
Здесь Апостол включил и тварь невидимую, ибо сказал: вся тварь. Для точнейшего же уразумения сего места напомню евангельское изречение, ибо Господь сказал, что Ангелы на небесах радуются о едином грешнице кающемся ( Лк.15:7). Если же радуются о кающихся грешниках, то, как очевидно, бывают недовольны, видя наши беззакония.
Не точию же, но и сами начаток духа имуще, и мы сами в себе воздыхаем.
И что удивительного, если тварь за нас терпит это? Ибо и мы сами, прияв много поручительств о будущем, и прежде всего иного благодать Духа, воздыхаем, желая избавления. Ибо сие дают видеть последующие слова.
Всыновления чающе, избавления телу нашему.
Апостол сказал, что прияли мы духа сыноположения ( Рим.8:15); однако же яснее научает, что прияли ныне имя, самую же вещь будем иметь тогда, когда тела наши избавятся тления и облекутся в бессмертие. И словом начаток означил, что в будущем веке приимем во много крат большую благодать Духа, ибо если ныне даруемое называется начатком и залогом, то явно, что будущее во много крат больше сего.
потому что не улучили еще воскресения, но, прияв обетование, утешаемся упованием.
Упование же видимое, несть упование: еже бо видит кто, что и уповает? Аще ли егоже не видим, надеемся, терпением ждем.
Не огорчайтесь, говорит Апостол, видя горестное, ибо преподали мы вам не ложные обетования. Сказали: Ждите наслаждения благами, а блага ожидаемые не видимы телесными очами. Если же были бы видимы, то уже не ожидались бы. Но если ожидаются, то надлежит ожидать их с терпением и не выпускать из рук якорь надежды. Сверх сего, указывает он нам и на другую данную помощь.
Сице же и Дух способствует нам в немощех наших.
Имеем же не по нашему изволению действующую помощь — благодать Духа.
О чесом бо помолимся, якоже подобает, не вемы, но сам Дух ходатайствует о нас воздыхании неизглаголанными.
Не просите, говорит Апостол, избавления от скорбей, ибо не знаете, что полезно, как знает сие Правитель Бог. Предайте себя самих Держащему кормило вселенной, ибо Он, если и не будете просить, а только воздыхаете, по действию живущей в вас благодати, премудро управит касающимся до вас и доставит, что будет для вас полезно. Сие-то и присовокупил Апостол:
Испытаяй же сердца весть, что есть мудрование Духа, яко по Богу приповедует о святых.
Апостол называет здесь Духом не Ипостась Духа, но благодать, данную верующим. Ибо, ею воспламеняемые, усерднее молимся и неизглаголанными воздыханиями входим в собеседование с Спасителем Богом. Написал же сие божественный Апостол вследствие того, что испытал сам на себе, ибо и он просил избавления от искушений, и не однажды, не два раза, но троекратно, и не получил просимого, но услышал: Довлеет ти благодать Моя: сила бо Моя в немощи совершается ( 2Кор.12:9). А дознав это, возлюбил то самое, от чего желал себе избавления, и говорит: Сладце убо похвалюся паче в немощех моих, да вселится в мя сила Христова.
Вемы же, яко любящым Бога вся поспешествуют во благое, сущым по предуведению званным.
Поспешествуют не всем, но любящим; и не просто споспешествуют, но поспешествуют во благое. Ибо, если кто попросит неполезного, не получает просимого, потому что неполезно получить это. С великою же точностию Апостол к званию присоединил предуведение. Ибо не просто всех призывает Бог, но имеющих твердое изволение. Посему в Коринфе сказал Апостолу: Глаголи и да не умолкнеши, зане людие суть Мои мнози в граде сем ( Деян.18:9-10); а в Мисии воспретил говорить слово. В Азии же сперва не дозволил, а потом позволил сделать сие. Посему и в Иерусалиме сказал ему: Потщися и изыди скоро отсюда, зане не приимут свидетелства твоего ( Деян.22:18). Поэтому и здесь сказал Апостол: по предуведению званным. Согласно с сим и присовокупляемое.
Ихже бо предуведе (тех), и предустави сообразных быти образу Сына Своего, яко быти Ему первородну во многих братиях.
Ибо не просто предуставил, но предуставил, предуведав. Апостол же, выражая все с точностию, не сказал: сообразных Сыну Своему, но: образу Сына Своего. Яснее же изложил сие в Послании к Филиппийцам. Ибо, сказав: Житие наше на небесех есть, отонудуже и Спасителя ждем Господа Иисуса Христа, присовокупил: Иже преобразит тело смирения нашего, яко быти сему сообразну телу славы Его ( Флп.3:20-21). А тело наше, конечно, сообразно будет не Божеству Его, но телу славы Его. Так и здесь сподобившихся призвания наименовал сообразными образу Сына, то есть телу Сына. Поелику естество Божие невидимо, тело же видимо, то, поклоняясь телу, как в некоем образе поклоняемся Божеству.
Яко быти Ему первородну во многих братиях.
И о сем свидетельствует истина учения. Ибо первородным именуется как человек, а как Бог Единороден, потому что как Бог не имеет братий, а как человек, называет братиями уверовавших. Между ними Он есть первородный, не как иной с Единородным, но Один и Тот же и Единородный и первородный.
А ихже предустави, тех и призва. А ихже призва, сих и оправда: а ихже оправда, сих и прослави.
В ком предузнал твердое изволение, тех изначала предустави, а предуставив, призва; потом, призвав, оправда крещением; оправдав же, прослави, наименовав сынами и даровав им благодать Всесвятого Духа. Но никто да не утверждает, что причина сего — предведение, потому что не предведение соделало их таковыми, но Бог издалеча предусмотрел будущее, как Бог. Ибо если я, смотря на рьяного коня, который закусил удила и сбросил с себя седока, скажу, что он, приближаясь к стремнине, бросится в нее, и потом по слову моему исполнится это, то не я ввергнул коня в пропасть, предсказал же, что это будет, воспользовавшись, как признаком, отчаянной смелостью коня. Бог же всяческих издалека все предвидит, как Бог, а не доводит до необходимости одного преспевать в добродетели, другого же делать зло. Ибо если бы Сам принуждал к тому и другому, то несправедливо было бы одного провозглашать победителем и увенчивать, а другому определять наказание. А если Бог справедлив, как и действительно справедлив, то побуждает к доброму и запрещает противное тому, хвалит делателей добра и наказывает по воле своей возлюбивших порок.
Что убо речем к сим? Аще Бог по нас, кто на ны?
Имея споборником Бога, убоимся ли людей? В слове же кто Апостол включил всех в совокупности — и царей, и воевод, и народ, и народоправителей, и целую вообще вселенную. Потом представляет на вид довершение всех благодеяний.
Иже убо Своего Сына не пощаде, но за нас всех предал есть Его, как убо не и с Ним вся нам дарствует?
Дал большее, не придаст ли и меньшего? Даровал Сына, лишит ли имущества? Надобно же знать, что лицо Сына одно, дано же за нас Божеством естество человеческое. Хлеб, — говорит Он, — егоже Аз дам, плоть Моя есть, юже Аз дам за живот мира ( Ин.6:51), и: Область имам положити душу Мою, и область имам паки прияти ю ( Ин.10:18).
Кто поемлет на избранныя Божия? Бог оправдаяй. Кто осуждаяй?
Апостол, сказав: Поелику помогает нам Бог, кто нам сделает вред? , — присовокупил: Поелику Бог провозглашает нас праведными, кто возможет осуждать?
Христос Иисус умерый, паче же и воскресый, Иже и есть одесную Бога, Иже и ходатайствует о нас.
Чего ищем выше сего? За нас умер Владыка Христос и, воскреснув, совосседает со Отцом, даже и сим не прекратил промышления о нас, но, указывая на восприятый от нас начаток и показывая Отцу чистоту оного, чрез него просит спасения нам. И сие сказал Апостол о Нем по человечеству. Ибо, как Бог, не просит, но подает. Если же еретики скажут, что Сын делает сие по Божеству, то и сим не умалят Его славы. Представим двух равночестных царей, имеющих одну и ту же власть, и обоих оскорбил какой-нибудь правитель области или военачальник, но один из них, приняв прежде просьбу оскорбившего, просит о примирении с ним своего соучастника в царской власти; ужели это умаляет достоинство просящего? Нимало. Но здесь нельзя сказать и этого, потому что угодное Сыну угодно и Отцу; у Обоих одно хотение. Посему у Апостола, вознамерившегося показать преизбыток попечительности слово принимает украшенный образ речи.
Кто ны разлучит от любве Божия? Скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или мечь? Яко же есть писано: яко Тебе ради умерщвляеми есмы весь день: вменихомся якоже овцы заколения ( Пс.43:23)
Сие свидетельство прилично тому, о чем идет речь, ибо сказано это от лица мужей, имевших ту же цель; Всесвятой Дух рукою богомудрого Давида написал псалом этот о чудных Маккавеях.
Но во всех сих препобеждаем за Возлюбльшаго ны.
Всему этому противопоставляя любовь к нам Бога всяческих, преодолеваем бедствия. Ибо рассуждаем, что всего несообразнее Владыке Христу принять за грешников смерть, а нам не со всею радостию потерпеть за Него заклание.
Известихся бо, яко ни смерть, ни живот, ни Ангели, ни начала, ниже силы, ни настоящая, ни грядущая ни высота, ни глубина, ни ина тварь кая возможет нас разлучити от любве Божия, яже о Христе Иисусе Господе нашем.
Против любви Божией положив на весы всю тварь в совокупности, и к видимому присоединив мыслимое — Ангелов, Начала и Силы, к благам настоящим приложив ожидаемые блага и даже угрожающие наказания (ибо глубиною, как думаю, называет геенну, а высотою — Царство), а сверх сего вечную жизнь и вечную смерть, и усматривая, что все это еще недостаточно, Апостол ищет, что еще приложить бы иное; не видя же, другую такую и многократно взятую тварь представляет в слове и видит, что и это все не равняется любви Божией. Ибо надлежит, говорит он, не за обетования благ любить Бога, но ради Бога вожделевать и благ. Искренно расположенный к какому-либо богачу не за обилие богатств любит его, но по приверженности к нему любит и принадлежащее ему имущество. Так и божественный Апостол говорит: Не соглашусь я и Царство Небесное, и все видимое и мыслимое, и еще то же самое, вдвое и втрое взятое, иметь без любви к Богу. Если же кто предложит мне настоящие и будущие скорби, временную и вечную смерть и долговечное мучение в геенне, то при любви к Нему охотно и со всею готовностию предпочту это всему блистательному, великому и превосходящему всякое слово, если только при этом последнем лишен буду любви.
Посему и мы будем молиться и стараться о том, чтобы иметь сию любовь и, последуя стопам апостольским, сподобиться апостольских сеней, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа. С Ним Отцу со Всесвятым Духом подобают слава и велелепие ныне и всегда и во веки веков! Аминь.
Божественный Апостол ясно доказал, что вочеловечение Бога и Спасителя нашего необходимо, и доставляет верующим неизреченные блага. Ибо обличил и иудеев, как вследствие постановления закона соделавшихся подлежащими большим обвинениям, и всех прочих, как преступивших закон естественный, и, раскрыв, какое угрожает им наказание, предоставил им и дары евангельской благодати, и показал спасение от веры. А чтобы и иудеи не вознегодовали, предположив, будто бы обвиняется закон, и еретики, вооружающиеся против Ветхого Завета, сделанного Апостолом сличения не обратили в повод клеветать на закон, по необходимости доказал пользу закона и увенчал его многими похвалами. Поелику же иудеи, выставляя на вид патриарха Авраама и данные ему Богом обетования, покушались также доказать, что проповедь апостольская противна сим обетованиям как предлагаемая, вопреки Божию обетованию, и язычникам, то по необходимости предлагает на среду и их возражения и весьма премудро разрешает их, кстати пользуясь и свидетельствами Писания и древними примерами и ясно показывая истину Божественных обетований. Намереваясь же обвинять неверие иудеев, сперва обнаруживает ту любовь, какую имеет к ним, и говорит:
Истину глаголю о Христе, не лгу, послушествующей ми совести моей Духом Святым.
Апостол показал, что свободно от лжи и украшено истиною будет то, что хочет он сказать, потому что призвал во свидетельство благодать Божия Духа и свою совесть, всем этим убеждая не с неверием принять слово.
Яко скорбь ми есть велия и непрестающая болезнь сердцу моему.
Состав сей речи неполон; надлежало бы дополнить: непрестающая у меня печаль по причине или отвержения, или неверия иудеев; но, наблюдая осторожность, Апостол не употребил сих речений, смысл же сказанного дает уразуметь из последующих слов. А говорит так:
Молил бых ся бо сам аз отлучен быти (άυάθεμα είυαι) от Христа, по братии моей, сродницех моих по плоти.
Слово анафема имеет двоякий смысл. Ибо и посвящаемое Богу именуется: анафема, и чуждое сего имеет то же наименование. И второму значению научил нас божественный Апостол в Послании к Коринфянам: Аще кто не любит Господа нашего Иисуса Христа, да будет проклят (άυάθεμα) ( 1Кор.16:22)
А первому научают нас и общий обычай (потому что мы приносимое Богу называем άυαθήματα), и Сам Бог всяческих, повелев, чтобы Иерихон стал град проклят (άυάθεμα) ( Нав.6:16). Здесь блаженный Павел употребил слово во втором значении, давая знать, какое благорасположение имеет он к соплеменникам. И не сказал: Хотел бы, но: Молил бых ся быть отчужденным от Христа, чтобы сродники мои по плоти, став к Нему близкими, пожали плод спасения. Весьма же кстати внес и сие: сам аз, напоминая сказанное уже о любви ко Христу и как бы так говоря: Я, которого ни жизнь, ни смерть, ни настоящая, ни грядущая, ни ина кая тварь не возмогут разлучити от любве Божия, яже о Христе Иисусе, весьма охотно разлучился бы со Христом ради спасения иудеев. Явно же, что не предпочитал их Спасителю, а, изъявляя только любовь и приверженность свою к ним, сказал он это, желая увидеть, чтобы все покорились и охотно приняли спасительную проповедь. Стараясь же соделать слово свое убедительным, указывает и на прежнее их благородство, и на богатство богоданных даров и говорит:
Ибо и это имя было именито, потому что Богом дано праотцу и к потомкам перешло как наследство.
потому что получили и это имя; сказано: Сын Мой первенец Израиль ( Исх.4:22).
Ибо соделались славными по чудесам.
Ибо обетовал дать им, не только ветхий но и новый завет; сказано: Завещаю дому Израилеву завет нов, не по завету, егоже завещах отцем их ( Иер.31:31-32); но сами они не захотели принять его.
потому что им дал закон Моисеев.
потому что, предпочтя их другим народам, научил законному священнодействию.
И данные Богом отцам, и возвещенные пророками.
Те славные и именитые, Богом которых наименовал Себя Бог. Потом в заключение Апостол поставил величайшее из благ.
И от нихже Христос по плоти, Сый над всеми Бог благословен во веки, аминь.
И хотя сего присовокупления по плоти достаточно было, чтобы дать видеть Божество Владыки Христа? однако же, как в самом начале, сказав: бывшем от семене Давидова по плоти, Апостол присовокупил: нареченнем Сыне Божии в силе ( Рим.1:3-4), так и здесь, сказав: по плоти, прибавил: Сый над всеми Бог благословен во веки, аминь, и различие естеств показывая, и научая, что имеют иудеи основательную причину плакать, потому что от них по плоти Сый над всеми Бог, а они утратили сие благородство и соделались чуждыми оного родства. И Апостол уподобляется плачущим женщинам, которые в своих причитаниях над умершими и оплакиваемыми изображают и красоту тела, и цветущий возраст, и знаменитость предков, и богатство, и могущество. Таким образом обнаружив нежную любовь свою к иудеям, начинает уже излагать предположенную им мысль.
Не такоже, яко отпаде слово Божие,
то есть не только желал бы, но и молил бых ся быть отчужденным от Христа, если бы только чрез мое отчуждение иудеи улучили обетованные блага. Однако же, хотя и прекословят они, и не хотят пожать плодов спасения, обетования, данные отцам, пребывают истинными. Почему же?
Не вси бо сущии от Израиля, сии Израиль.
Бог взыскует родства не по естеству, но по добродетели. Потом яснее излагает сие Апостол.
Ни зане суть семя Авраамле, вси чада,
то есть чада Божии? ибо сие дает видеть Апостол чрез несколько слов.
И приведя сие обетование Божие, раскрывает оное и поясняет толкованием.
Сиречь не чада плотская, сия чада Божия: но чада обетования причитаются в семя.
Называет же Апостол чадами плотскими рожденных по естественному порядку, а чадами обетования соделавшихся сынами по благодати.
Обетования бо слово сие: на сие время прииду, и будет Сарре сын. ( Быт.18:14)
Ибо, когда естество отказалось, по Божией щедродаровитости соделался Авраам отцом. Говорит же сие, потому что и Измаил был сын Авраамов, и сын первородный. Итак, почему же высоко думаешь о себе, иудей, как будто один называясь семенем Авраамовым? Если думаешь Измаила, как полураба, исключить из родства, то думаешь несправедливо, потому что Божественному Писанию обычно вести родословие от отцов, а не от матерей. Божественный Апостол мог бы представить на среду и рожденных от Хеттуры и показать, что они хотя рождены от свободной, однако же не называются семенем Авраамовым. Ему нетрудно было бы указать, что двенадцать сынов Иаковлевых рождены от разных матерей, четверо из них полурабы, и все называются Израилем, и ничего не потерпели от рабства матерей. Но, с бережливостию произнося обличение, отложил он это в сторону, одержал же победу множеством остающегося под руками. Ибо, приведя сказанное Богом Аврааму: Во Исааце наречется ти семя, показывает, что и его род не весь участвовал в сем благословении. Один из сыновей его приял благословение, а другой лишился оного. Сие и присовокупил Апостол.
Не точию же, но и Ревекка от единаго ложа Исаака отца нашего имущи: еще бо не рождшымся, ни сотворившым что благо или зло, да по избранию предложение Божие пребудет, не от дел, но от Призывающаго речеся ей: яко болий поработает меншему.
Если думаешь, говорит Апостол, что Исаак ради Сарры предпочтен Измаилу и рожденным от Хеттуры чадам Авраамовым, то что же скажешь о Ревекке? Ибо здесь и матерь одна, и отец один, и зачатие одно, потому что дети — близнецы. Сие и выразил Апостол словами: от единаго ложа имущи, то есть Ревекка в одно и то же время зачала обоих. Однако же один боголюбив, а другой не достоин Божия о нем попечения. И Бог не ожидал испытания на деле, но, когда были еще носимы во чреве, предвозвестил их различие. Предвозвестил же, предузнав их предрасположение, потому что избрание сие не противно справедливости, но согласуется с предрасположением человеческим. Потом Апостол приводит и пророческое свидетельство.
Якоже есть писано: Иакова возлюбих, Исава же возненавидех. ( Мал.1:2)
Поэтому не на естество обращает внимание Бог, но взыскует единой добродетели. Сие подтверждает Апостол многими доказательствами.
Что убо речем? Еда неправда у Бога? Да не будет.
В Божественном определении, говорит Апостол, нет неправды; напротив того, украшается оно справедливостию. И имея возможность показать сие и дать ясно увидеть, что Богу всяческих не обычно взирать на естество, но взыскует Он доброго изволения, а также напомнить иудеям, что неоднократно предаваемы они были многочисленным врагам, не пользуясь никакой пощадой ради предков, потому что не поревновали их добродетели, и когда все они были преданы вавилонянам, Авимелех, раб и ефиоплянин улучил спасение за благочестие, — Апостол не делает сего, не желая их поразить, а показывает, что домостроительства Божии превышают человеческий помысл и что на преступления отваживаются многие, а наказания несут не все. Ибо и в пустыне весьма многие поклонились изображению тельца, как Богу, но не все наказаны, а одни потерпели наказание, другие же уцеломудрились их казнями. Так, наказывая фараона, Бог многим чрез это доставил пользу. Сие и изложил божественный Апостол; говорит же так:
Моисеови бо глаголет: помилую, егоже аще помилую, и ущедрю, егоже аще ущедрю. ( Исх.33:19)
Сказал же сие Бог при слиянии тельца. Но Апостол по необходимости упомянул и о Моисее, чтобы и сказавшим и слушавшим доказать достоверность сказанного. Потом выводит умозаключение.
Темже убо ни хошящаго, ни текущаго, но милующаго Бога.
И не дает решения, но усиливает вопрос присовокуплением новых предложений.
Глаголет бо Писание Фараонови, яко на истое сие воздвигох тя, яко да покажу тобою силу Мою, и да возвестится имя Мое по всей земли. ( Исх.9:16)
Потом опять продолжает выводить умозаключения.
Темже убо егоже хощет, милует: а егоже хощет, ожесточает.
Вот, говорит Апостол, ясные места Писания, ибо, не из другого источника взяв их, привожу вам; Сам Бог, как слышу, изрек: Помилую, егоже аще помилую, и ущедрю, егоже аще ущедрю. Им также изречено сказанное о фараоне. Он, оставив Измаила и рожденных от Хеттуры, избрал Исаака; Он и Иакова предпочел Исаву, хотя в одной утробе в одно время дано им устройство. Поэтому чему же дивишься, если и ныне совершил Бог то же самое? И тех из вас, которые уверовали, избрал, а тех, которые не прияли сего луча света, отверг? Но Апостол не говорит пока этого, а увеличивает затруднительность вопросов и говорит:
Речеши убо ми: чесо ради еще укаряет? Воли бо Его кто противитися может?
Ибо если егоже хощет, милует, и егоже хощет, ожесточает, то от Его воли зависит человеческое расположение. Если же это действительно так, то не по праву налагает наказания на согрешающих, потому что невозможно противиться тому, что Ему угодно. Так Апостол, увеличив затруднение множеством вопросов и предпоставив все возражения, присовокупил:
Темже убо, о человече, ты кто еси против отвещаяй Богови?
Поелику сказал ты, говорит Апостол: Воли Его кто противитися может, то скажи мне, кто ты? Не человек ли? Посему как же противоотвещаешь и входишь в исследование Божественных домостроительств? Если бы не был ты свободен и не по своему изволению избирал, что тебе делать, но по необходимости следовал рабски Божией воле, то молчал бы, подобно неодушевленным тварям, любя совершающееся по Божию домостроительству. Но поелику почтен ты разумом, то и говоришь, и делаешь, что тебе угодно, и не любишь совершающегося, но доискиваешься причин Божиим домостроительствам.
Еда речет здание создавшему е, почто мя сотворил еси тако? Или не имать власти скудельник на брении, от тогожде смешения сотворити ов убо сосуд в честь, ов же не в честь?
Посмотри на брение у скудельника: оно, как не имеющее разумной рассудительности, не противоречит работающему, но, если назначено на выделку сосуда и нечестного, в молчании принимает то, что делается с ним. А ты противишься и прекословишь. Значит, не связан ты естественною необходимостию, не против воли преступаешь закон, но произвольно любишь лукавство и по своей воле принимаешь на себя труды добродетели. Посему прав и справедлив приговор Бога всяческих, законно наказывает Он согрешающих как произвольно отваживающихся делать это. Есть справедливость и в человеколюбии, потому что, от нас заимствуя повод, оказывает Бог милость. Иные говорят, что сие: Темже убо, о человече, ты кто еси против отвещаяй Богови? — сказано в виде упрека. Ибо Апостол, говорят они, упрекая пытливых исследователей дел Божиих и показав их ничтожность, потому что естество человеческое ничем не отличается от брения, потом присовокупил решение. Решение же таково:
Здесь должно поставить знак препинания, ибо Апостол говорит: Если желаешь дознать, почему из многих согрешающих одних Бог наказывает, а другим чрез сих наказанных делает добро и из многих последователей добродетели одних делает славными, а другим чрез сих прославленных указывает надежду на будущее, то выслушай последующее за сим:
хотя Бог показати гнев Свой и явити силу Свою, пренесе во мнозе долготерпении сосуды гнева совершены в погибель: и да скажет богатство славы Своея на сосудех милости, яже предуготова в славу, ихже и призва нас не точию от Иудей, но и от язык.
Не Бог виновник фараонова лукавства, говорит Апостол; напротив того, Бог водится обычным Ему долготерпением, а фараон долготерпение сие почел немощию и по причине оного увеличил свое непокорство. Впрочем, Правитель всяческих, как премудрый, и на него справедливо наложил наказание и из лукавства его уготовал целительное для других врачевство. И как врачи не сами создают ехидн, приготовляют же из них полезное людям лекарство, так Бог хотя желал, чтобы фараон не понес наказаний, однако же, поелику поползнулся он на великое зверство, то налагал на него всякого рода наказания и всем людям показал собственную Свою силу. Потому сказано: На истое сие воздвигох тя, яко да покажу тобою силу Мою, и да возвестится имя Мое по всей земли. Сие же воздвигох значит: попустил тебе иметь царскую власть, и когда мог воспрепятствовать, не воспрепятствовал, предусматривая будущую от сего для других пользу. Сосудами же гнева, совершеными в погибель, Апостол называет тех, которые соделались сим по собственной своей воле. Сие написал он и Тимофею: В велицем же дому не точию сосуди злати и сребряни суть, но и древяни и глиняни, и ови убо в честь, ови же не в честь ( 2Тим.2:20) И научая, что добровольно человек делается тем или другим, присовокупил: Аще убо кто очистит себе от сих, будет сосуд в честь, освящен, и благопотребен владыце, на всякое дело благое уготован ( 2Тим.2:21). Так и коринфянам пишет: Аще ли кто назидает на основании сем злато, сребро, камение честное, дрова, сено, тростие ( 1Кор.3:12), ясно давая видеть свободу людей. Так, сосудами милости назвал достойных Божия человеколюбия. А сие: яже предуготова в славу, — дает разуметь Божие предведение. То же сказал Апостол и выше: Ихже предуведе, и предустави сообразных образу Сына Своего ( Рим.8:29). Ибо цель Апостола показать, что достойных спасения знает один Бог всяческих, а из людей никто. Сказав же, что призва нас не точию от Иудей, но и от язык, подтверждает слово сие свидетельством Писания и говорит:
Якоже и во Осии глаголет: нареку не люди Моя люди Моя: и не возлюбленую, возлюблену ( Ос.2:23). И будет на месте, идеже речеся им: не людие Мои есте вы, тамо нарекутся сынове Бога живаго ( Ос.1:18)
Сие же Бог сказал не об язычниках, но о самих иудеях. Ибо, велев Осии взять жену блудницу, и притом прелюбодейцу, так повелел назвать рожденных детей: сына — не людие, а дочь — невозлюбленная, предсказывая, что будет с иудеями; а вместе обещал им также и доброе для них, а именно, что не людие нарекутся людие, и не возлюбленная назовется возлюбленная. Посему смотрите, говорит Апостол, и вы не всегда пользовались одним и тем же, но иногда назывались людие, иногда же — не людие, и опять людие; иногда возлюбленная, потом — не возлюбленная, и опять возлюбленная. Поэтому и в настоящее время не совершается ничего странного. Ибо по обычаю вы отвержены; но, если снова пожелаете, назоветесь и людие и возлюбленная, потому что и язычники, бывшие не людие, ныне называются людие. Но Апостол привел и другое свидетельство о слове своем.
Исаиа же вопиет о Израили: аще будет число сынов Израилевых, яко песок морский, останок спасется: слово бо сокращено сотворит Господь на земли. ( Ис.10:22-23)
Особенно кстати привел Апостол сие свидетельство, давая знать, что Бог всяческих изначала провидел и приступивших к вере, и недугующих неверием. Поелику иудеи говорили, что не многие из них приняли проповедь, все же другие бегут ее, как обмана, то показал он, что предречено сие издревле и что если превзойдут множеством всякое число и уподобятся песку морскому, то и тогда не все улучат спасение, но одни украшающиеся верою, потому что словом сокращенным Пророк назвал веру. Ибо чему закон обучал многими заповедями и не мог доставить совершенного спасения, в том преуспело исповедание Христово, и доставило веру. Вера же сокращенна и не имеет нужды в дальних обходах; судится по душевному расположению и проповедуется языком.
И якоже прорече Исаиа: аще не бы Господь Саваоф оставил нам семене, якоже Содом убо были быхом, и якоже Гоморру уподобилися быхом. ( Ис.1:9)
Пророк которых выше назвал останком, тех же наименовал и семенем; ради них, говорит он, иудеи не потерпят того же, что Содом и Гоморра, ибо те подверглись конечной гибели. Так Апостол, научив, что Бог всяческих не взирает на родство по естеству, но взыскует общения веры, излагает яснее, почему иудеи лишились благородства предков, а язычники стали причастными спасения, и говорит:
(сие должно читать отдельно, как вопрос, а следующее за сим, как ответ)
Яко языцы, не гонящии правду, постигоша правду, правду же, яже от веры. Израиль же, гоня закон правды, в закон правды не постиже.
Знай, говорит Апостол, что вера для язычников причина благ, ибо она их, древле заблуждавшихся, не имевших правды и не хотевших взыскать ее, сподобила правды по благодати; Израиль же хотя имел у себя закон и домогался правды по закону, но не достиг цели и не улучил правды. Потом Апостол снова делает вопрос.
То есть желательно тебе знать сему причину?
Зане не от веры, но от дел закона!
Они думали, что для приобретения правды достаточно для них жития по закону, и пренебрегли веру. А поэтому не сделались причастниками даров веры и не приобрели правды оного жития. Потом объясняет Апостол, по какой причине не воспользовались они благами веры.
Преткнушася бо о камень претыкания, якоже есть писано: се, полагаю в Сионе камень претыкания и камень соблазна: и всяк веруяй в онь не постыдится ( Ис.28:16)
Претыкаются обыкновенно те, которые обращают мысль на иное и не хотят рассмотреть пути. Сие было с иудеями. Ибо, гоняясь за излишествами в законе, не пожелали видеть предреченного пророками камня, хотя ясно предвозвещено было им, что веруяй в Онь сподобится величайших благ; ибо сие выразил Пророк словом: не постыдится, потому что надеющиеся и обманувшиеся в надежде постыждаются. Так, коснувшись иудеев слегка, Апостол снова показывает, какое имеет к ним расположение, чтобы обличения не внушили им мысли о неприязненности. Ибо важнейшие обвинения соблюл он к концу.
Братие, благоволение убо моего сердца и молитва, яже к Богу по Израили, есть во спасение.
Апостол благоволением назвал здесь сильное желание. Ибо говорит: Сильно желаю и молюсь, чтобы улучили они спасение.
Свидетельствую бо им, яко ревность Божию имут, но не по разуму.
С похвалою соединил порицание, как бы приманкою какою прикрыв уду, чтобы польза слова соделалась для них удобоприемлемою.
Не разумеюще бо Божия правды и свою правду ищуще поставити, правде Божией не повинушася.
Апостол своею правдою назвал неблаговременное хранение закона, потому что стараются хранить закон, утративший уже свою силу; а правдою Божиею наименовал правду, приобретаемую по благодати верою. Ибо сие присовокупил:
Кончина бо закона Христос, в правду всякому верующему.
Ибо вера в Господа не противна закону, но и весьма согласна с ним; закон путеводствовал нас ко Владыке Христу. Посему верующий во Владыку Христа исполняет назначение закона. Прекрасно также сказал Апостол; всякому верующему, потому что объял все естество человеческое: будет ли кто эллин или варвар, но, если уверует, улучит спасение. Потом снова объясняет различие закона и благодати и представляет законодателя Моисея учителем того и другого, и говорит:
Моисей бо пишет правду, юже от закона: яко сотворивый та человек, жив будет в них. ( Лев.18:5)
Исполнивший все повелеваемое законом плодом сего хранения имеет жизнь, а всякое преступление закона навлекает наказание.
А яже от веры правда, сице глаголет:
то есть о правде же от веры не Моисей, а Бог всяческих чрез Моисея говорит следующее:
Да не речеши в сердцы твоем: кто взыдет на небо? Сиречь Христа свести: или кто снидет в бездну? Сиречь Христа от мертвых возвести. Но что глаголет Писание? Близ ти глагол есть, во устех твоих и в сердце твоем ( Втор.30:12-14)
Хотя о законе изрек сие Бог всяческих, научая иудеев, что без труда прияли они учение о том, что должно делать, и не имеют нужды ни восходить на небеса, ни сходить в ад, потому что близ ти глагол есть и дано тебе ведение о том, что должно делать, однако же божественный Апостол принял это за учение о вере, уча, что должно не входить в исследования о Владычнем домостроительстве или не подвергать сомнению, как вочеловечился Единородный Сын Божий и, прияв страдание, совершил воскресение, но верою плодоносить спасение. Ибо близ ти глагол есть, во устех твоих и в сердце твоем. Потом присовокупляет:
Сиречь глагол веры, егоже проповедаем.
Что Моисей сказал о заповедях закона, то мы говорим о вере.
Яко аще исповеси усты твоими Господа Иисуса, и веруеши в сердцы твоем, яко Бог Того воздвиже из мертвых, спасешися: сердцем бо веруется в правду, усты же исповедуется во спасение.
Есть потребность в том и в другом, как в истинной и твердой вере, так и в исповедании, произнесенном с дерзновением, чтобы и сердце украсилось несомненностию веры, и язык просиял, небоязненно проповедуя истину. Потом Апостол снова припоминает свидетельство Писания.
Глаголет бо Писание: всяк веруяй в Онь, не постыдится. ( Ис.28:16)
Толкует же Апостол и слово всяк.
Несть бо разнствия Иудееви же и Еллину: Той бо Бог всех, богатяй во всех призывающих Его. Всяк бо, иже аще призовет имя Господне, спасется. ( Иоил.2:32)
Богатством Божиим Апостол назвал спасение людей, ибо знал человеколюбие Владыки. И свидетельства весьма близко приноровил к сердцу и языку; к сердцу сие: Всяк веруяй в Онь, не постыдится; а к языку сие: Всяк, иже призовет имя Господне, спасется. Потом учит, что иудеи добровольно лишили себя спасения, не восхотев принять возвещенную им проповедь. Но не произносит обличения ясно, а употребляет иной способ речи.
Како убо призовут, в Негоже невероваша? Како же уверуют, Егоже не услышаша? Како же услышат без проповедающаго? Како же проповедят, аще не послани будут?
Надлежит сперва уверовать, говорит Апостол, а потом призывать; но невозможно уверовать не воспользовавшемуся учением; нет возможности и учение услышать, когда нет проповедающих, и проповедниками опять — делает рукоположение. Так, сказав это как бы в оправдание иудеев, тем самым увеличивает обвинение, на них произносимое, и на последнем месте поставил первое, то есть сказанное о послании проповедников, показав, что сие предвозвещено издревле. Ибо следовало указать на это прежде прочего. Сперва должно было рукоположить проповедников, потом им проповедовать, а потом слышать проповедь и тогда уже уверовать. Посему приводит пророчество Исаии и говорит:
Коль красны ноги благовествующих мир, благовествующих благая. ( Ис.52:7)
Ибо и апостолам заповедал Господь, входя в дом, говорить: Мир дому сему ( Лк.10:5), потому что возвещали они Божественное примирение и благовествовали наслаждение благами. Их ноги называет Пророк красными, как совершающие прекрасное течение, как измовенные Владычними руками. Так, приведя свидетельство о проповедниках, ведет речь в виде вопроса.
Но не вси послушаша благовествования?
А потом в виде ответа: Исаиа бо глаголет: Господи, кто верова слуху нашему? ( Ис.53:1) И о сем, говорит Апостол, не умолчало Божественное Писание, но и сие предрек Бог издревле устами Исаии. Потом выводит заключение
Темже убо вера от слуха, слух же глаголом Божиим.
Следовательно, неверующий не верит Божественным изречениям, и верующий, приемля Божественные глаголы, плодом слышания приносит веру.
Но глаголю: еда не слышаша?
И сие также должно читать, как вопрос; и потом, как ответ: Темже убо во всю землю изыде вещание их и в концы вселенныя глаголы их ( Пс.18; 5). Возможно ли было не слышать иудеям, когда в целой вселенной слышали язычники? Иудеям первым возвестили проповедь проповедники истины. Ибо и Сам Господь сказал им: Идите паче ко овцам погибшым дому Израилева ( Мф.10:6); и в Деяниях Апостольских сказано: Вам бе лепо первее глаголати слово Божие ( Деян.13:46). И божественный Апостол удержал тот же образ речи, вопросами и ответами придавая более ясности слову. Ибо опять должно читать, как вопрос:
Но глаголю: еда не разуме Израиль?
А следующее за сим, как ответ: Первый Моисей глаголет: аз раздражу вы не о языце, но о языце неразумне прогневаю вас ( Втор.32:21). Неразумными же назвал Моисей нас, показывая наше неблагоразумие до веры. Ибо сие сказал и божественный Апостол: Бехом бо иногда и мы несмысленни, и непокориви, и прельщени, работающе похотем и сластем различным, в злобе и зависти живуще, мерзцы суще и ненавидяще друг друга ( Тит.3:3). Сим преимущественно огорчил иудеев Бог, ибо не так прискорбны для них рабство, рассеяние и запустение храма, как благочестие и знаменитость язычников.
Исаиа бо дерзает и глаголет: обретохся не ищущым Мене, явлен бых не вопрошающым о Мне. ( Ис.65:1)
Апостол указал вместе и на предречение о богопознании язычников, и на убийство иудеев. Ибо сие выражает слово дерзает, то есть не убоялся готовых на убийство и неистовствующих иудеев, но с великим дерзновением провозгласил спасение язычников, предвозвестил же и неверие иудеев. Ибо сие выражают последующие слова.
Ко Израилю же глаголет: весь день воздех руце Мои к людем непокоривым и пререкающым. ( Ис.65:2)
Сие весь день значит: всегда. Ибо и Симмах и Акила перевели это: всякий день. Так Апостол, указав на чудных пророков, и обвиняющих иудеев, и предвозвещающих веру язычников, в последующем, по-видимому, предлагает иудеям утешение, в действительности же усиливает обвинение неверных.
|
|
|
